Кучум (Книга 1)
Шрифт:
Наконец добрались до того места, откуда Сабанак свернул с двумя воинами в сторону Иргыша. Он узнал это по толстенной березе с дуплом посредине. Тут же виднелись и темные провалы лошадиных копыт, оставленные его полусотней. Прокричала какая-то неизвестная ему лесная птица. Лыжники остановились, и один из них, приложив руки ко рту, ответил тем же криком. Тут же заколебались ветви соседней ели, и оттуда спрыгнул на снег небольшого роста паренек с луком на спине. Он подошел к Иркебаю и что-то тихо сообщил ему. Тот, выслушав паренька, бросил взгляд на Сабанака и спросил:
– - С тобой
"Значит, они все знают о нас,-- горестно вздохнул он,-- в лесу они неуязвимы. И бессмысленно было преследовать их..."
– - Говори, когда тебя спрашивают,-- ткнул его в бок древком копья один из воинов.
– - Я не знаю, был ли еще другой отряд,-- нехотя ответил он, отлично понимая, что молчание может стоить ему жизни.
– - Ты хотел поймать нас?
– - задал второй вопрос Иркебай.-- Или должен был выследить, куда мы направляемся?
– - Нам велено было схватить языка.
– - Что ж, теперь у тебя целых пять языков, даже шесть,-- поправился он, бросив взгляд на паренька, спрыгнувшего с дерева.-- Спрашивай, о чем ты хотел узнать.
– - Отпустите меня, и вам дадуч хороший выкуп,-- неожиданно для самого себя жалобно проговорил Сабанак,-- я родной племянник башлыка Алтаная, и хан Кучум не поскупится.
– - Вон ты как заговорил,-- усмехнулся Иркебай,-- раньше надо было думать об этом. Доставим тебя к нашему хану, а там пусть он сам решает. И он подал сигнал воинам, чтоб продолжали путь дальше. Все двинулись рядом со следами, оставленными отрядом Сабанака.
Через какое-то время до слуха Сабанака долетели крики, раздающиеся из глубины леса. И он понял, что его полусотня, за которую он отвечал головой, ведет бой с сибирцами. Те, наверняка, приготовили точно такую же засаду, в которую он сам угодил, и теперь расстреливают из луков его воинов, как охотник птиц с подрезанными крыльями.
Лыжники Иркебая тоже услышали шум сражения и ускорили шаги.
– - Приготовить луки и спрятаться за деревья,-- донеслось до него. И лыжники тут же рассредоточились за деревьями, оставив на тропинке его и связанных меж собой лошадей.
Сабанак негромко позвал своего коня, стоящего рядом. Тот, услыхав знакомый призыв хозяина, сделал несколько шагов и склонился над ним, ткнулся в лицо мягкими, как бархат, губами, громко фыркнул. Но затем тут же поднял голову и испуганно насторожился. И Сабанак услышал, что по тропинке кто-то пробирается.
– - Сюда! На помощь!
– - что есть силы крикнул Сабанак, надеясь, что то возвращаются его воины и освободят его. Но тут же сообразил, как могут расценить этот крик его товарищи, и закричал, вкладывая в крик все силы:-Осторожнее! Тут засада! За-а-са-да-а-а-а-!
– - "А-а-а-..." разнеслось по лесу и ответило долгим эхом.
Сабанак ожидал, что кто-то из сибирцев кинется к нему и убьет. Но этого не случилось. И тут он с горечью понял, что выполняет роль подсадной утки, привлекающей своим криком соплеменников, и крупные слезы собственного бессилия побежали по щекам юноши и скатились за воротник.
Со стороны леса раздался чей-то вскрик, потом еще. И тонкий звук, словно камешки падали в стоячую воду, сопутствовал каждому вскрику. Сабанак
– - Ну, дорогой, спасибо тебе огромное за такой подарок. Мои люди почти без кольчуг, а тут такая удача привалила. Моя бы воля, так и отпустил бы тебя с миром. Может, еще приведешь, а? Да только доставлю тебя к нашему хану, а уж он пусть и решает.
Сибирцы долго еще ловили коней, оставшихся без всадников, грузили на них оружие и кольчуги, и Сабанак сильно продрог, вынужденный лежать без движения, весь стянутый веревками. Наконец отряд Иркебая тронулся в путь. Кто-то из идущих впереди воинов затянул негромкую песню. Сабанак не расслышал всех слов, но по долетающим фразам понял, что пелось о легкой победе над глупыми врагами.
Прилетел ночной филин из степей в наши края,
Нахватал в свои когти всякого добра,
Да сидит на осине похваляется,
Над другими птицами насмехается.
Потом сообщалось, что все птицы испугались страшного филина и разлетелись из леса, где тот хозяйничал по ночам. Только серый ястреб не испугался, даже когда разорил филин его гнездо и сожрал всех птенцов.
Дождался серый ястреб ясного дня,
Кинулся на филина с небес заоблачных,
Ударил его грудью крутой и на землю сбил,
И в том бою кровавом он голову сложил...
Погиб серый ястребок, но изгнал из своего леса ненавистного лесного разбойника. Вот о чем была песня.
Сабанак слушал нехитрые слова и думал: "Странный народ эти сибирцы... Битву с нами проиграли. Их столицу мы заняли, но они и не думают складывать оружие. Интересно, на что они надеются?"
К вечеру отряд добрался до какого-то лесного селения, охраняемого десятком вооруженных копьями мужчин. Было видно, что землянки выкопаны совсем недавно и еще не обжиты. Навстречу им выскочили дети и, увидев пленника, кинулись к санкам и начали показывать на него грязными пальцами, приговаривая: "Сарт-людоед! Сарт-людоед!"
Сабанаку было обидно, что маленькие мальчишки, которым он не причинил никакого вреда, видят в нем врага и людоеда. Пленника наконец освободили от пут и ввели в одну из землянок, где возле костра сидело несколько женщин и стариков. Они никак не выразили своего отношения к пленному, лишь смолкли разговоры, и все как-то напряглись, насторожились.
Сабанак так же молча сел на свободное место возле костра и огляделся. Две молодые женщины сшивали из шкур что-то вроде шубы, прокалывая их длинным шилом с костяной рукоятью и продевая в отверстия тонкие скрученные жилы. Они украдкой взглянули на пленного, и одна из них что-то шепотом сказала другой. Та улыбнулась и без всякого зла или осуждения открыто посмотрела на юношу. Он тоже улыбнулся ей, но тут же раздался грозный окрик старухи, что мешала длинной ложкой варево в котле, подвешенном над костром.