Кучум
Шрифт:
— Ишь, чего захотел, — Брязга наставил ствол пищали ему в грудь. — А вдруг ты тать какой? Смерти хочешь нашему атаману…
— Скажи атаману, что он мне нужен. Быстро скажи, — твердо и с расстановками произнес Сабанак.
— Ну надо же… Атаман ему понадобился… Откудова ты такой выискался только?
— Ладно, я схожу к атаману, — заступился за Сабанака Яков Михайлов, невольно испытывая уважение к его мужественной фигуре.
— Валяй, — согласился Брязга, — а я пока присмотрю за ними.
Бой уже закончился
— Чего это атаман любезничает с ними? — удивлялся Гришка Ясырь, которому досталась лишь уздечка с убитого коня, а седло уже успел кто-то подобрать. — Зачем мертвякам одежда?
— Атаман лучше знает, что делает, — оборвал его Гаврила Ильин.
— Да я разве спорю? На то он и атаман, чтоб за всех решать, — пытался оправдаться Ясырь.
— Вот и помолчал бы, — Гаврила заметил притоптанную копытами коней чью-то оброненную саблю. Наклонился, быстро поднял ее.
— Вместе нашли! Пополам делим, — подскочил тут же Гришка.
— Как вторую половину найдешь, твоя будет.
— Какую такую половину?
— Ножны от сабли найдешь, можешь их себе оставить, — отмахнулся от его Гаврила.
— Вот всегда так, — обиженно поджал губы Ясырь. — Все лучшее кому-то другому достается, а мне лишь ошметки рваные.
— Да забери ты эту саблю! Привязался как смола, — бросил к ногам Ясыря саблю Ильин. — Все одно сталь плохая, в зазубринах вся.
Но Гришка, не обращая внимания на его слова, схватил саблю, взмахнул ей несколько раз в воздухе.
— Мне и такая сгодится. Буду на двух теперь рубиться. Спасибо…
Ермак стоял подле отца Зосимы, который отпевал убитых казаков. Алешка Галкин, что лучше других соображал в плотницком деле, свалил здоровенную сосну и ловко вытесал из нее гробы-домовины, куда и положили погибших, предварительно обмыв и одев в новые одежды. Все казаки по одному подходили проститься, снимая с головы шапки. Тут же неподалеку от лагеря выкопали могилу. Отец Зосима закончил службу, глянул на Ермака. Тот кивнул казакам и гробы один за другим стали опускать. Атаман первым бросил горсть земли, отошел в сторону. Тут его и окликнул Яков Михайлов, сообщил, что какой-то татарский князь просит о встрече.
— Веди его сюда, — приказал Ермак.
Когда Сабанак в сопровождении не спускающего с него глаз Богдана Брязги подошел к толпе казаков, то он тут же безошибочно выделил из всех фигуру Ермака и поклонился ему.
— С чем пришел? — спросил тот.
— Ты не узнаешь меня? — Сабанак подошел чуть ближе.
— Может и узнаю. Что с того? У меня нет времени для воспоминаний. Нам надо идти дальше.
— Хорошо. Если ты тот человек, о котором я думаю,
— Хорошо подумал? Мне кажется, ты был другом хана Кучума.
— То было давно.
— Что-то изменилось?
— Многое. Ты позволишь быть с вами?
— Простым воином? Сможешь?
— А почему нет. Я согласен.
— Тогда становись в его сотню, — кивнул Ермак на стоявшего сзади Сабанака Богдана Брязгу.
— В мою? — удивился тот.
— Да. В твою. И учти, мы скоро выступаем.
— Спасибо тебе, атаман.
— Позже поговорим, — и Ермак тяжело зашагал к своему стругу.
Еще через день плавания по правому берегу они увидели хорошо укрепленный городок Карачи-бека. Он находился на острове, опоясанном с одной стороны небольшой протокой, впадающей в реку. Ермак приказал сотне Матвея Мещеряка обойти городок сзади и попытаться проломить ворота. Остальные казаки по сигналу ударили из пищалей по стоявшим на стенах защитникам. Те попрятались от первых же выстрелов. А вскоре с противоположной стороны послышались крики и звон стали. Подсаживая друг друга, казаки прямо со стругов полезли на стены, и осажденные, не выдержав их бешеного напора, побросали оружие, сдались.
К Ермаку привели двух молодых воинов, злобно сверкавших глазами и с ненавистью глядевших на атамана.
— Кто такие? — спросил он, хмуро разглядывая безусых юнцов.
— Сыновья Карачи-бека, ханского визиря, — отвечал один из защитников, преданно кланяясь. — Они заставили нас сражаться с вами. Мы хотели открыть ворота, но они пригрозили, что убьют нас.
Как вас зовут?
Но юноши молчали, лишь скривясь в презрительной ухмылке.
— Мамыш и Яныш, — услужливо подсказал все тот же пленный. — Они близнецы и никогда не расстаются.
Действительно, юноши походили один на другого каждой черточкой лица, были одинакового роста. — Где ваш отец? — спокойно спросил их Ермак. — Почему его нет с вами? Мне очень хотелось бы потолковать с ханским визирем…
— Успеешь еще, — зло выкрикнул один из них. — Скоро отец будет тут с лучшими нукерами и тогда ты будешь мечтать о легкой смерти…
— Он придумает тебе лютую казнь! — добавил второй.
— Рано еще говорить об этом. Многие грозили мне смертью, только жив вот пока, как видите.
— Что с ними сделать? — спросил Матвей Мещеряк.
— Один из них метнул в меня копье, если бы не кольчуга, — указал он рукой на правый бок, из которого сочилась кровь.
— А как ты сам думаешь? Как с ними поступить?
— Повесить на воротах, — не задумываясь, ответил есаул. — Чтоб другие знали, на кого руку поднимают.
— Успеется, — ответил Ермак. — Возьми аманатами на свой струг. Глядишь, пригодятся еще. Да свяжи покрепче, а то шустры больно.
— Как скажешь, атаман, — подтолкнул юношей прикладом есаул.