Куда идем мы… - 3
Шрифт:
– Зови Четвертого с Тотом. Будем думать, что делать дальше.
Совещание было недолгим.
Четвертый оглядел всех и спросил:
– Мы что – действительно забьем на квест и уйдем?
– А какие у нас варианты? – поинтересовался Псих. – Я понимаю, почему Безымянный стал полным хозяином здешних мест. Он очень умен. Я молчу про его финт с печкой. Но то, что он не кинулся в бега, а потом мгновенно просчитал ситуацию и тут же предложил единственно возможное решение конфликта, позволяющее сохранить лицо обеим сторонам – это впечатляет.
Даже если он слабее нас в драке – а это только предположение – нужно еще как-то вытащить его
– И что делать? – мрачно спросил Четвертый.
– Мое мнение – соглашаться на предложение этого капитана Немо, расходиться бортами и сваливать! – убежденно сказал Псих.
– А квест?
– А что квест? – приподнял бровь Псих. – Юноша, а ты никогда не задумывался, почему за выполнение этого квеста нам обещают столько добряков? Именно потому, что его выполнение ма-ло-ве-ро-ят-но. Почти наверняка платить ничего не придется, поэтому можно и не скупиться в обещаниях. Давайте будем честными хотя бы с самими собой – уже после Красного Ребенка понятно, что мы этот квест самостоятельно не вывозим. Сибирские топы настолько суровы, что даже я, со всем моим гонором, вынужден признать их превосходство. Красный Ребенок отлупил нас, как детей. Безымянный двумя ходами свел позицию на шахматной доске к ничьей, причем ситуация такова, что любой наш ход, кроме того, к которому он нас подталкивает, ухудшает нашу позицию.
– А штрафы? – жалостливо спросил юный монах.
– Штрафы конские, не спорю, – согласно кивнул обезьян. – Они меня еще когда я квест принимал, сильно смущали. Ну что ж – судьба сурово наказывает меня за излишнюю самоуверенность. Признаюсь честно – не в первый раз. Боюсь, не в последний.
– Блин, мне столько Святости срежут… – Четвертый, казалось, был готов заплакать.
– Так нас никто не гонит, три дня у нас есть, – пожал плечами Псих. – Давайте отложим решение на завтра, опять же – вдруг что умное в голову за день придет? А пока давайте к Енисею сходим, насчет переправы прикинем. Переправляться нам все равно придется – хоть со щитом, хоть на щите.
Стоя на берегу и глядя на Енисей-батюшку, Тот безапелляционно заявил:
– Бегемот не перевезет. Исключено. Потому что очень большая река.
– Ну а как ты хотел, – хмыкнул Псих. – Это Енисей, одна из пяти великих российских рек. Между прочим, служит естественной границей между Восточной и Западной Сибирью. Так что Восточную Сибирь мы уже тоже, можно сказать, одолели.
– Большая, – сказал задумчиво Тот.
– Вторая в России по площади акватории, – сообщил Псих, – и самая полноводная. Ежегодно выливает в Карское море 624 кубических километров воды, а это в три раза больше, чем сток Волги-матушки и больше чем суммарный сток всех европейских рек.
– Больше, чем Амур, – с грустью сказал Тот. Потом повеселел и добавил. – Но Амур лучше.
– А чем лучше? – заинтересовался свин.
– Чем Енисей, – убеждено сказал Тот.
– Для тебя – конечно, ты же амурский, – кивнул Жир.
– Ты тоже амурский, – сказал бывший речной сом. –
– О, нет, только не это! – застонал Жир.
– Да хватит вам, – прервал назревающий диспут Псих. – Про китайскую свинью я слышал уже раз сто. Давайте лучше переправой озаботимся. Бегемот точно отпадает, да и Четвертый не выдержит, вода уже ледяная, река вот-вот встанет. Тот, что у нас с корабликом?
– Кораблик в откате, – сообщил Тот, – потому что еще пять дней ждать.
– Пять дней это много, – почесал в затылке обезьян. – Надо лодку в деревне искать.
С лодкой староста с одной стороны обнадежил, с другой – обломал. По его словам, рыбак в поселке был только один – некий Семен. И лодка у него была, причем хорошая лодка, большая. Вот только на этой большой хорошей лодке он отплыл в Красноярск – рыбой торговать, и вернуться должен был только завтра.
Как ни крути, а по любому выходило, что торчать паломникам в Додоново минимум до следующего дня. Монахи послонялись по поселку, Четвертый провел пару молебнов – не столько ради заработка, сколько ради прокачки, в итоге спать легли пораньше – все равно делать нечего.
Утром Четвертый проснулся от холода. Несмотря на то, что с вечера топили печку, к утру избу выстудило полностью. Выйдя на улицу до ветра, юный монах понял, что температура конкретно упала – во дворе был лютый холод.
Даже ватное Двойное одеяло В эти холода Не согревало. Сунешь руки в рукава, А все – ледышки… И свисают с сосен, Замерзая, шишки. Палый лист заиндевевший Кружит, И земля Потрескалась от стужи; Пруд покрылся Скатертью хрустальной; И монахов Холода достали.В это время открылась калитка, и во двор вошел Псих.
– Плохие новости, Босс, – сказал он. – Река встала. Лед. Лодка нас не спасет.
Глава шестьдесят четвертая. Додоново
(в которой все большей частью дерутся и строят друг другу подлянки)
пос. Додоново,
Железногорского сектора
Красноярской локации.
56°16' с. ш. 93°26' в. д.
Весь следующий день паломники маялись бездельем. С переправой никому никаких идей в голову не приходило, а находиться на улице было невозможно из-за несусветного холода, только упрямый Псих периодически выбирался на улицу и слонялся где-то в окрестностях. Остальным, не имевшим загадочных планов, оставалось сидеть в жарко натопленном доме старосты, пить чай и болтать о том, о сем. Так весь день и прошел.
На следующий день утром Псих опять куда-то исчез и появился в доме старосты только к завтраку.