Куда идем мы…
Шрифт:
Тут он осекся и спросил у Психа.
— Я тебя вообще не задерживаю?
— Да не, нормально, мне даже интересно.
— А, ну хорошо. — успокоился свин. — Хоть поболтать напоследок, а то в этом колхозе и поговорить не с кем было.
— Ты же любишь деревню? — притворно удивился Псих.
— Одно дело — любить деревню, а другое — любить деревенских. — сурово отчеканил свин. — И вообще, не сбивай. О чем это я? А! Так вот. Я последние двенадцать лет в училище служил, перевелся из войск туда инструктором по «физухе». А там у нас как-то один из светлейших князей учился. Ну как — учился… Как все мажоры учатся.
Невезучий демон грустно вздохнул.
— Короче, я в принципе на бал уже хорошо бухим пришел, а там еще с ребятами накатили на радостях, что геморрой нас покидает. Ну вот я, значится, накатил и докатился в итоге. Сам-то я это уже плохо помню, но ребята потом рассказали, что я какую-то графиню сисястую в углу зажал. Главное ведь — не сделал ей ничего, так, потискал немного. Она давай орать, мужик ее прибежал, давай мне в рожу совать. Ну тут я, конечно, обиделся, и устроил ему мастер-класс с больничной койкой в финале.
Свин опять погрустнел и махнул рукой.
— Ну, в общем, скрутили меня, конечно — свои же скрутили, училищные. Суд, лишение воинского звания и права ношения формы, лишение гражданства и вали-ка ты, товарищ бывший майор, на свою свинскую малую родину. И даже не пожалуешься никому — сам, все сам, своими собственными руками.
Он развел руки в стороны.
— Ну а дальше ты знаешь. Решил здесь новую жизнь начать, а теперь вот, похоже, буду ее заканчивать.
— Ты знаешь, — сказал Псих. — У меня другое предложение.
Он почесал в затылке, еще раз все взвесил, и продолжил:
— Гражданин алкоголик, хулиган и тунеядец, как бы ты посмотрел на предложение всерьез встать на путь исправления? И уйти, например, в монахи? Только по-настоящему, по-взрослому, со сменой класса. А после этого — прибиться к нашей компании и исправлять свой моральный облик по дороге в Москву. Гулять так гулять, чего уж там?
— Э-э-э… А кто в компании?
— Я и еще один задохлик. Четвертого уровня.
Свин хрюкнул.
— Не, ну у нас еще лось есть, он же бегемот, но он поражен в правах, так что нищитово. Такой же, как ты, осужденный, но только еще на «химии». Искупает честным трудом. А? Соглашайся, хорошая компания.
Свин замялся.
— А контракт твой, а тесть?
— Да пошел он со своими деньгами. Не люблю жлобов. Просто разорву контракт и разойдемся при своих. Отродясь богатым не был — нечего и начинать. По сути-то я, конечно, его проблему решу, а по факту он мне ничего не заплатит. Ты не знаешь случайно — почему такие говнюки всегда в плюсе остаются? Меня всегда этот вопрос занимал.
Тут обезьян осекся и на всякий случай добавил:
— Но это все, разумеется, в зависимости от твоего ответа.
Свин, казалось завис, и только двигающиеся глаза выдавали работу мысли. Через минуту он вдруг шваркнул погасшей трубкой об землю.
— Да гори оно все ацетиленом! Однова живем. По крайней мере,
— Отлично. — сухо кивнул Псих. — Я буду звать тебя Жир. Пошли оформляться. И хурджин теперь несешь ты.
Глава двадцать первая. Каменный карьер. Архара
(где подтверждается поговорка про семь нянек)
с. Каменный карьер,
Амурской локации
49°18' с. ш. 130°10' в. д.
— Идиотское занятие — быть монахом! — ворчал Псих, топая по дороге налегке. Следом за ним ехал Четвертый на Драке, замыкал шествие Жир с хурджином на плече. С Психом никто не спорил, но он упрямо продолжал бубнить:
— Сто раз говорил, и еще повторю — это класс для мазохистов, никто из нормальных людей в здравом уме его не возьмет. Разве что как мы с Жиром — под дулом пистолета. Ну или так, как ты, Босс — безвариантная прокачка от рождения.
— Ну а на этот раз тебе чем твой класс не угодил? — устало спросил Четвертый. Иногда Псих бывал невероятно зануден.
— Ты еще спрашиваешь? — взвился обезьян. — Денег нет. Жрать нечего. Перспектив — никаких. А все почему?
— Дай угадаю! — саркастически предложил Четвертый. — Может быть, денег нет потому, что ты контракт разорвал, чтобы Жир живым остался? И поэтому жадный председатель нам ничего не заплатил. А жрать нам нечего потому, что этот выкупленный за немалую сумму новенький в благодарность сожрал всю ту гору еды, которую я заработал в Кундуре? Он же ее нес, ему было тяжело, вот он и начал потихоньку уменьшать вес груза… Но виноват во всем, разумеется, монашеский класс.
Понурый Жир с подбитым глазом делал вид, что не слышит и попытался незаметно отстать, но тема развития не получила — все еще не отошли от вчерашнего мега-скандала.
Тогда вскрывший недостачу питания Псих гонялся за свином с посохом наперевес и орал, что сейчас сделает из него одну огромную отбивную. А потом не поленится, и вернется назад — исключительно, чтобы подарить председателю голову зятя на холодец.
Свин же, несмотря на солидное брюхо, улепетывал неправдоподобно быстро, и визжал, что он — не «крыса». Он за всю жизнь иголки чужой не взял. Но еда — исключение, он просто забыл предупредить. Еду ему доверять нельзя, он от запахов теряет волю. Это все равно что завязавшему алкашу канистру с пивом поручить нести. В итоге Четвертый едва утихомирил обильно сквернословящих начинающих монахов.
— Да с этим чудаком вообще все понятно! — махнул рукой Псих — Чувствую, ту еще проблемку мы себе на шею водрузили, причем добровольно и с песнями. Но я сейчас о другом. Ладно, денег мне не заплатили. Но у этого свиноида-кулака была куча бабла в загашнике. Да и вообще, хозяйством он владел — дай бог каждому! И что? Ты же его заставил все раздать! Вообще все! И деньги, и вещи. Вся деревня в воротах давилась, как за бесплатной водкой. Хорошо еще — тестю с бывшей женой ничего не досталось.
Четвертый пожал плечами, и в его голосе прорезалась твердость: