Куда кого посеяла жизнь. Том XI. Избранное
Шрифт:
Она не могла просто так смириться с этим свершившимся фактом, старалась попадаться ему на глаза, на улице и в других местах. Бывая в церкви, тоже пыталась как-то привлечь к себе его внимание, но все было напрасно, Филипп, как и раньше, её просто не замечал….
Надя была хороша собой, миловидная, с чистым белым лицом и золотыми кудряшками, но над ней, с самого детства, повисло традиционное сельское облако «неприкасаемости». Четвертый (из пяти) ребенок в бедной семье, – это уже само по себе было препятствием к «счастливой» жизни. Одежда и обувь для неё – как правило – обноски старших сестер, показаться на людях
Ей была уготована судьба вечно невостребованной невесты, она это чувствовала и старалась все-таки успеть взять от жизни, хотя бы маленький кусочек своего счастья, но только, где он находится, тот самый кусочек и как его взять, ей было неизвестно.
Закончила два класса церковно-приходской школы и помогала дома по хозяйству, надеясь, что кто-то её заметит и возьмет замуж. Это была главная её жизненная задача….Но- как в той песне – хороша, да плохо одета…, поэтому и женихов не было.
Когда начали образовываться колхозы, её взяли на работу в одну из бригад, поваром. Вроде бы все было нормально, готовила она хорошо, из того, что было возможно, люди были довольны, да и она- тоже.
Но случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Когда она уже освоилась на работе, то, или по наущению из дома, или по своей инициативе, неважно, но поняла, что из бригадного котла, есть возможность понемногу что-то брать домой. Начала с подсолнечного масла. Нашла какую-то бутылочку от лекарств, граммов на двести, и начала набирать в неё масло, а потом – отвозить домой. Казалось бы, что там тот пузырек масла! А за пять дней – набирался целый литр….
У неё на поясе висел старинный крестьянский шитый «кошелек», на широкой, складчатой юбке, используя его, она каждый день, выносила то, что забирала домой, и никто этого не замечал….
Прервал эту серию мелких хищений, тот, кому это и положено по штату – бригадный сторож. Он приходил к вечеру и до утра дежурил на полевом стане. Там был небольшой домик и рядом- бригадный хозяйственный двор.
Неизвестно, как он догадался о проделках поварихи, может специально наблюдал за ней или случайно увидел, но, в один из вечеров, когда Надя собиралась уже отправляться в село, сторож подошел к ней и, вроде бы, как балуясь, обнял её сзади и нащупал в висящем на животе, «кошельке», бутылочку с маслом. Тут же выхватил её, сунул почти в лицо поварихи и злорадно произнес: «А это у тебя Что?!».
В другой ситуации, Надя, возможно и нашла, что ему ответить, но здесь она растерялась, покраснела и просто не знала, что сказать. А сторож, поняв её состояние, начал добавлять: «А ты знаешь, что и сколько сегодня дают за хищение колхозного добра?!. Завтра же доложу участковому, он тебя так прижмет, что во всем сознаешься, сколько ты уже нанесла ущерба нашему родному колхозу! А знаешь, что за тебе за это будет?!».
Так, как на дворе стояла повозка с людьми и все торопились домой, Наде, чтобы как-то прервать обвинительную речь сторожа, пришлось сказать ему, что она будет его ждать, завтра, здесь, на кухне, пусть он приходит на дежурство пораньше,
Сторож был раза в два её старше, хромой на одну ногу, но, с того дня, он регулярно «навещал» повариху прямо на кухне, до тех пор, пока в бригаде не появился новый бригадир, никто иной, как – Кондрат….
Приняв бригаду, он очень внимательно посмотрел на бригадную повариху. Молодая, приятная на вид, она ему сразу приглянулась. И именно он, Кондрат, заскочив как-то на бригадный стан, застал повариху в объятиях сторожа….
В тот же день, сторож был изгнан из бригады, за то, «что нагло приставал к бригадному повару, в рабочее время», а, шантажируя Надю гласностью о её поведении, Кондрат занял место того сторожа, имеется в виду – в любовных отношениях.
Пригрозив ей «ославлением» на все село, возможным увольнением и другими мерами, которые он может принять по отношению к ней, – сразу и навсегда, подавил в ней желание противоречить, как сегодня, так и в будущем. Иначе….
Так Надя попала к другому «хозяину», которому она была нужна просто как исправная красивая живая игрушка, с которой он может делать все, что захочет…
Кстати- он так и поступал в дальнейшем. Сам заходил к ней, когда ему это было нужно, а потом – начал подкладывать её под нужных для него людей, начиная с участкового уполномоченного и других «любителей», из районного и республиканского руководства. Её мнение при этом – никого не интересовало.
Постепенно, Надя свыклась с таким обращением. Заступиться за неё было некому, да и слишком далеко она зашла в своих отношениях с Кондратом, и не только с ним. Раскрывать душу перед кем-то, она уже не могла, было поздно, да и перед кем раскрываться?!. Для всех, кто имел с ней дело, она так и оставалась только игрушкой. Ничего серьезного, ей уже никто не предложит…Это привело её – к равнодушию к окружающей действительности, к себе, и ко всему на свете….
Глава пятая
Степану шел уже девятый десяток. Умудренный опытом прожитой жизни, он, из бесед, из попадавших иногда в руки газет, черпал скудную информацию о происходящем в стране и чувствовал, что над селом (вообще) собираются какие-то грозные тучи и вряд ли они с собой принесут что-то хорошее. Активизировалась сельская беднота, все чаще и чаще начали раздаваться голоса-претензии, в адрес «богачей», то есть более зажиточных крестьян, к которым относился и он сам.
У него не было проблем с работающими у него людьми. Во-первых – их было немного, во вторых они неплохо зарабатывали и были довольны своим положением. Но, если у него проблем с этими отношениями не было, то они (проблемы) были у других хозяев, а власти и люди в селе, судили по обстановке в целом, а не по одному его хозяйству.
На всякий случай, чтобы как-то обезопасить детей и внуков, он еще в двадцать седьмом году, приобрел дом для семьи Марии с Филиппом и «отделил» их в самостоятельное хозяйство. Просто – на всякий случай, а получилось очень даже- во время.
Рассчитался со всеми налогами и со всеми работниками, по раздавал кое-что из инвентаря и имущества, – детям и внукам – (у сына были уже свои взрослые дети) и вроде бы приготовился к возможным каким-то неприятным событиям, но случилось то, чего он никак не ожидал.