Куда кого посеяла жизнь. Том XI. Избранное
Шрифт:
Первое, что объединяло все эти (кулацкие) классификационные категории, было – лишение недвижимости, имущества, земельных участков и поражение в правах. Это было общее правило, а потом шло все остальное, согласно определенной категории.
Понятно, что с кулаками, причисленными к категории № 1 (контрреволюция), занимались представители ОГПУ (чекисты), а с причисленными к категориям 2и3, в основном – органы охраны общественного порядка (милиции). У них здесь действительно были «развязаны» руки и любой «кулак», ими же определенный, как кулак, мог легко попасть в любую из двух (2–3) групп, а если заартачится – то и в первую группу- запросто.
Так сложилось, что «кулак» оказался на проезжей части нового пути-«коллективизации» и стоял довольно крепко. Конечно, его можно было не трогать и просто обойти, но тогда, он так бы и остался примером для новых колхозников и укором власти в её слабости, а этого допускать было нельзя. Поэтому – кулака – надо было просто ликвидировать и власть дала команду – «ФАС»….А, когда дается такая команда- её исполнителям не объясняют, как кусать- сильно или не очень…
Начались настоящие гонение на, в большинстве своем – порядочных, трудолюбивых и не чужих для государства, людей.
Прибывшие в район, «ловцы удачи» – Маркус и Георгий, попали как раз ко времени и к месту. Георгий, как участковый, по наущению Маркуса, с первых дней своего пребывания на посту участкового инспектора, начал формировать группу своих осведомителей. Так, как он длительное время, жил в доме отца Кондрата, то и первым привлек к этому делу самого Кондрата, а потом, по его рекомендациям, собрал «сек сотов»(секретных сотрудников) еще человек десять.
Большинство из них, имели разные грешки за собой и надеялись, в случае чего – на помощь участкового инспектора. А одна, «завербованная» сексотка, жила прямо напротив дома Степана, её сагитировал сам Кондрат, наказав следить за домом её соседа и докладывать ему или участковому, обо всем, что она посчитает нужным.
Эти «активисты», стали не только информаторами, но и «советчиками – подсказчиками» для местной власти в вопросах выявления и характеристики местных «кулаков», а уже сама местная власть, их классифицировала по указанным категориям.
Здесь в ход шло все, что угодно – зависть, злость, вспоминание каких-то прежних обид, личная неприязнь и многое подобное, как правило – предвзятое и необъективное. Маркус, как представитель районной власти, Георгий, как участковый инспектор, их «сексоты» и добровольные «помощники», часто собирались в доме у Георгия (ему выделили дом выселенного кулака) и коллективно обсуждали кандидатуры и предполагаемые категории тех, кого, по их мнению, нужно было выставить, как «кулаков».
Свое мнение они выкладывали представителям местной власти, которые потом принимали то, или иное решение по этим вопросам. Так как абсолютное большинство сельского и районного руководства, были приезжие, то есть- чужие люди, они чаще всего поддерживали такие мнения, не вникая глубоко в суть дела.
Как смеялся не раз следователь Маркус – интересная у них получается – Молдавская автономия, без молдаван. Власть приезжая, со всех концов страны и, в первую очередь – из других областей Украины. Председатели колхозов – тоже были приезжими, они в процессы коллективизации, в смысле её проведения- не вмешивались, у них были другие заботы.
Именно по наводке отца Кондрата, много лет завидовавшего Степану,
Ну никак не могли они его обойти- слишком был хорошим….Грамотный и опытный хозяин, умеющий ладить с работавшими у него в хозяйстве, людьми, и с другими сельчанами; добрый, понимающий и честный человек, он никак не вписывался в тот круг лиц, который в то время находился в местной власти и вокруг неё.
К нему во двор, они нагрянули целой группой, в составе которой были и Маркус – от района, и Георгий с председателем сельсовета (тоже приезжим), от села, и несколько «активистов» из группы Георгия. Зачитали Степану предписание от районной власти, где было сказано, что согласно таким-то решениям, Степан является опасным для государства кулаком и все его хозяйство – подлежит изъятию в пользу государства. На месте его хозяйственного двора, предполагается организация нового коллективного хозяйства.
Все члены семьи подлежат выселению в места, которые будут указаны дополнительно. Сам хозяин и его жена- в связи с преклонным возрастом – могут уходить, куда пожелают, но старший сын Степана, Фома и его зять – Семен, будут выселены в одну из северных областей страны.
Когда все это было зачитано, Степан не проронил ни слова, так как был готов к такому развитию событий. Да и кому там было что-то доказывать!…
Не ожидавшая такого «подарка» от власти, жена, Кристина, схватилась за сердце и упала на землю. Её отвезли в больницу, домой она больше не вернулась. В один день, Степан остался сам и абсолютно без ничего…
Но он заявил той злорадствующей комиссии, что никуда из этого двора, не уйдет. Этот дом построил его прадед, запорожский казак, служивший России, еще в 18 веке. Это их семейный корень и он, Степан, доживет до конца своих дней – в родном доме….
Прибывшие представители власти, вначале колебались, а после согласования «наверху», разрешили Степану жить в своем бывшем доме, с тыльной его стороны, в небольшой комнатке, где раньше хранился садовый инвентарь.
Там он и жил, уже при колхозе, один, а кормился в семье дочки – Марии, дом которой находился недалеко, по этой же улице. Сын его, Фома, был отправлен пилить лес в Архангелькую область на 15 лет, а зять Фомы- Семен, получив 7 лет лагерей, был отправлен на строительство ДНЕПРОГЭСа.
Так разметали когда-то добротную, порядочную семью, её завистники, для которых советская власть и её попытки поднять село, были всего лишь подспорьем, инструментом, для достижения своих, далеко не «советских» целей….
А верховная власть, развязав руки исполнителям на местах, позже поняла ошибочность такого подхода (всех под одну гребенку!), но дело уже было сделано. Многие десятки тысяч хороших людей пострадали ни за что, и ничего изменить было уже невозможно.
Определенным «реверансом» в сторону обиженных людей, стало признание властью допущенных «перегибов» в период проведения коллективизации. При этом верховная власть, отмежевалась в этом вопросе от своих исполнителей, красиво перебросив вину за неправильно содеянное- на местные власти, то есть, на тех самых «исполнителей», которые «не совсем правильно» поняли, что и как им было поручено сделать. Это – обычный для тех времен вывод….