Куда приводят мечты?
Шрифт:
— Как давно они могли быть? — спросила я, втайне надеясь, что срок не превысит 6 месяцев.
— Два года, — профессиональные интонации в голосе Бартона становились все более и более явными.
— Были… — выдохнула я. Как же мне не хотелось вспоминать об этом….
— Какие? Как давно?
— Это было полгода назад. Я… Меня тогда чуть не изнасиловали. Не успели… и они били меня… Осталось очень много кровоподтеков, — я не почувствовала, что слезы бегут по моим щекам, пока Стивен не подал мне платок.
— Розали, простите. Я не хотел. Просто… Вам нельзя делать аборт… — тихо произнес он.
— Почему? — я не хотела
— У вас анемия. Не хватает железа в крови. Сейчас ваш ребенок оттягивает его на себя. Если мы попробуем прервать беременность, то велика вероятность летального исхода. Речь идет о вашей жизни, Розали. Вы можете умереть.
Меня словно оглушило… Умереть… Но почему?.. Я не могу умереть…
— Стивен, может быть, вы что-то путаете?
— Нет, мисс Хейл. В таких вещах я не имею права ошибаться. Никто не станет делать вам аборт. Анемия — болезнь, крайне опасная в период беременности.
— Но… — он вздохнул и, посмотрев на меня, прервал начатую мной фразу.
— Розали, я понимаю, но все же советую родить. Даже сама судьба этого хочет. Я помогу вам справиться с анемией. Беременность буду вести я сам, но аборт… Даже думать забудьте! Это слишком опасно для вас.
Я опустила глаза, разглядывая паркет. Здравствуй, двадцатилетняя мамаша без образования и без работы… Здравствуй, малыш…
Малыш, ты заставил судьбу и меня сохранить тебе жизнь. Выбора нет… Ты лишил меня его. Ты так захотел родиться, и это произойдет. Ты будешь жить… Я постараюсь сделать тебя счастливым, даже если твоего отца не будет рядом… Я сумею. Я должна суметь.
— Хорошо, что я должна делать?
POV Emmett
Южная аллея была красива, но не пользовалась особой популярностью ни у туристов, ни у самих жителей Нью-Йорка, поэтому в этой части парка всегда было спокойно и немноголюдно. Вот уже больше четырех месяцев почти ежедневно мы встречались здесь с Розали. Сегодня я как обычно ждал ее, прогуливаясь между темными стволами деревьев, освещенных лишь уличными фонарями. Мокрый снег ложился на мои плечи, оставляя на черном пальто затейливый узор из мелких капель, сияющих переливами, когда на них попадал свет. В такую погоду Роуз обычно брала с собой зонт, чтобы защитить меховую опушку своего пальто. Прошло около получаса, а я все продолжал всматриваться в полуосвещенные дорожки вокруг меня, пытаясь увидеть вдалеке фигуру Розали, но она так и не появлялась. Прошло еще десять минут, а я продолжал стоять под дождем из снега. Еще никогда Розали не опаздывала так сильно. В обыкновение, если она не могла придти, она просто отменяла нашу встречу, либо переносила на более позднее время. Сегодня же в утреннем телефонном разговоре она даже не обмолвилась, что имеет какие-то другие планы на вечер, которые были бы способны задержать ее.
Во мне не было беспокойства за нее, потому что я знал, что ничего страшного случиться с ней не может. Но с каждой минутой ее задержки во мне все больше закипала злость из-за ее отсутствие. Я закурил сигарету, успокаивая себя ее ядом, а затем вытащил из внутреннего кармана телефон и, нервно стуча по кнопкам, набрал знакомый до боли номер телефона.
Гудок, еще один, третий…
— Алло? — выдохнула Розали в трубку.
Время нашей встречи. Ее нет. Звонок закономерен.
— Ты не пришла, — словно приговор проговаривал я,
— Да, — что она могла еще сказать? Простая констатация факта.
— Причины ты назовешь сама, — я сделал паузу и привел альтернативу, — или мне начинать строить догадки?
— Второй вариант, — усмехнулась Роуз.
Ее слова были похожи на проверку моей изобретательности. Она ошибалась, я не собирался пускать в ход свою фантазию. Ответ был очевиден для нас обоих, только вот я не хотел в него верить.
— Я могу полагать лишь одно. Ты решила оставить привычку, которую мы привили друг другу за эти месяцы? — размеренно произнеся каждое слово, спросил я, всей душой надеясь, что крайне заблуждаюсь сейчас.
Я просто был не готов к боли, которое причинит мне ее "да", раньше приносившее лишь наслаждение.
— Значит, для тебя это лишь привычка, Эмметт? — тихо ответила Розали.
Привычка… Эта "привычка" породила новую жизнь. Несвоевременную, но имеющую право на существование…
— Привычка, без которой я больше не могу представить свою жизнь, — говорить правду сейчас было легко, к постоянной боли рядом с ней я уже почти привык.
— Все меняется, Эмметт… Я вынуждена изменить свои привычки. Мне жаль, но… Нам не стоит больше встречаться, — боль в ее голосе было невозможно не услышать. Она всегда была плохой актрисой.
— Какого черта ты врешь мне? — сдавленно прорычал я, улавливая в ее голосе нотки лжи и нестерпимой боли, которая окутывала и меня.
— Это правда, — тихо прошептала Роуз в ответ. — Я не имею права быть эгоистичной. Не сейчас. Наши встречи — лишь для нас двоих. Так больше не может продолжаться.
Я чувствовал, что она еле сдерживает слезы. Почему? Почему она просто не скажет мне правду? Зачем эта ложь?
Я не понимал фальшивых слов Розали, путался в них словно в паутине, из которой не было выхода, кроме того, что хранил в тайне ее создатель.
— Что могло измениться за один день? — я, забыв обо всем вокруг, кричал в полный голос, а мои слова разносились далеко вокруг меня, не сталкиваясь с препятствиями. — Что произошло, Роуз? Скажи!
— Все изменилось, Эмметт. Изменилась я, изменишься ты. Это закономерно. Все меняется… — голос ее был чуть слышен, он был пропитан болью, которая сейчас отравляла Розали, а все также не понимал, почему это происходит именно сейчас. — Я люблю тебя… — сквозь рыдания прошептала она.
Меня трясло от чувств, пропитавших мое сознание насквозь: ненависть, ярость, отчаяние, непонимание, любовь…
Ее слова сейчас были будто бы отголоском прошлого из ненавистного мне Рочестера, только тогда говорил их я. Я не переставал верить в них, но сейчас просто был не готов принять их за правду. Слишком тяжело, слишком больно…
— Ничего не изменилось, — срывая голос, кричал я. — Ты… Я… Мы все те же, Роуз! Слышишь?
— Нет, Эмметт. Мы стали другими. Я стала другой. Ты сам изменил меня. Теперь я нуждаюсь в тех самых настоящих свиданиях, в которых ты не видишь смысла. Мне нужна забота и любовь, мне нужно внимание. Не смешные цветы, конфеты, карусели… Настоящее внимание. Ты вряд ли захочешь измениться ради меня. А я… Я не могу вернуться к прежнему состоянию… Я бы хотела, но не могу… Пути назад нет… Прости… — я мог слышать, как она содрогалась от рыданий. Боль, страх, отчаяние, ненависть — все это было в ее голосе с утроенной силой.