Куда Уехал Цирк. Дорога-3
Шрифт:
Воспользовавшись полной занятостью Невса, Оле рванул на охоту один. Он был просто счастлив, пояснив, что под постоянным приглядом кошака чувствует себя малышом из ясельной группы. С ним согласились, конечно, такая штука, как Невс, в дальних путешествиях не заменима. Но он же своим тотальным контролем заставляет людей расслабиться, а потеря собранности во многих случаях весьма опасна. Оле уходил радостный и свободный, унося на одежде аж пять автономных модулей. Смотревший ему вслед Невс имел донельзя насмешливую морду лица, и слегка высунутый кончик языка.
ГЛАВА 21
Вернулся
– Ну вот, я тут пол оленя наохотил, а похвастаться некому, - разочарованно протянул Оле.
– Хвастайся мне!
– из-за простыни, улыбаясь, вышла сестренка Ю.
– А олень какой частью бегал? Задней или передней?
– Скорей левой или правой...
– Оле покосился на гостя, от которого полыхнуло нешуточным и чисто мужским интересом. Надо сказать, Шон Ю вполне соответствовала своему имени - Изящный дождь - гибкостью и беззащитной хрупкостью. Сейчас, одетая в стандартные для китаянок широкие штаны с блузой, и вовсе казалась тростиночкой. Озорное закатное солнце, подсвечивая ее сзади, обрисовывало сквозь одежду ладную фигурку, со всеми положенными выпуклостями. Играло бликами на распущенных для просушки волосах, шелком спускающихся до талии.
Ю улыбалась и стреляла темными глазами в гостя, без надобности поправляя уже висящее белье.
– А где все?
– наконец решил поинтересоваться Оле, он-то надеялся, что народ просто в фургонах, чем-то занят.
– В малиннике, - Ю махнула куда-то назад.
– А ты чего не пошла?
– А я не могу малину есть, лицо сразу краснеет, - юная китаянка смутилась.
– Док сказал, что это алег..ре...
– Аллергия, - подсказал швед.
– Неприятная штука... А что там Сонк разоряется?
– Ай!
– девушка изящно взмахнула рукой.
– Джоди никак не поймет, что лезть прямо в пасть медведю, чтобы снять, как тот ест малину - глупость.
– Мато (медведь)?
– мгновенно «отвис» пришлый индеец.
– Да!
– весьма эмоционально высказался Сонк, появляясь на пороге фотофургона.
– Оле, ну хоть ты донеси в его увлеченную голову, что нельзя же в рот медведю камеру совать! Любой мужик отмахнется, просто на автомате!
– Какой мужик?
– в «завис» ушел уже швед.
– Да Потапыч же! Этот...
– у парня явно не было цензурных слов.
– Свято верит, что это наш медведь, и он его лично знает! Я еле камеру успел выхватить из-под лапы, а то вдрызг бы разлетелась, а этот... Сидит, снимки проявляет и счастлив как удав после линьки!
Ю тем временем взялась собирать волосы. Вскинув руки, скрутила в жгут, потом свернула в тяжелый узел, проткнув его двумя деревянными спицами. И все это так гибко и грациозно, что неожиданный гость напрочь забыл про медведя, которому лезут в рот.
– Ой, а что эта поганка делает?!
– возмутился по связи Сонк.
–
– Оле улыбнулся.
– Кианг нас точно закопает...– договорить он не успел, его перебили нарастающий топот и выкрики. Мальчишеский голос требовал вернуть рыбу, потому что не ею, ящерицей, поймано. Под простыней на четырех лапах пролетел Шен с зажатой в пасти рыбиной, следом проскочила Фен. Преследующий их парень влетел в еще мокрую простыню, сорвал ее с веревки и, облепленный тканью, врезался в сестренку Ю. Тандем не покатился по земле только потому, что Оле и гость успели среагировать, поймав пострадавших и друг друга в объятья. Два обнявшихся мужика, Ю с овальными глазами и пытающийся вырваться из мокрого плена Сашка. Уж его по голосу опознали все, кроме гостя. Сию инсталляцию и застали вернувшиеся из малинника цирковые.
– Зоркий Сокол...
– пробормотала Марья, уставившись на гостя.
– Хромой Медведь, - невозмутимо поправил тот, но удивлением от него потянуло не хило.
– Даю, вспра-увку. Иде-унтичность с Гойко Митичем восемьдесят про-уцентов. Этот я-увно не европеец, да и по-усуше будет, - доложил Невс.
– Тот с возрастом тоже дурное мясо потерял...
– Эта демичка что, по ретрокино нашего мира пробежалась, актеров перешерстила? Чтобы генофонд улучшить?- предположил Гари, тоже любитель старых фильмов.
– Может, вы потом обсудите кого и почему? – цыкнул на всех Ло и совершенно нелогично добавил.– Не пойму, как она мимо «Горца» прошла?
История с охотой была проста и тривиальна. Два выстрела с двух сторон. Оле попал болтом олешке в глаз, а индеец - стрелой в сердце. Лесной красавец и мяукнуть не успел, а его уже перевели в разряд мясной тушки. Мужики вполне мирно познакомились, пообщались, попытались уступить добычу друг другу и пришли к решению поделиться. Делиться решили на стоянке цирка, так как Оле ушел на охоту пешком, не подумав, что тащить добычу домой придется на плечах.
Оленя разделали в четыре руки, быстро и качественно, правда отойдя от лагеря. От шкуры вежливо отказались, мотивируя тем, что выделывать эту красоту никто не умеет. Гость между делом посматривал по сторонам, явно выискивая глазами сестренку Ю. Кианг, в свою очередь, рассматривал индейца с мрачно-задумчивым выражением на лице. Марья тихонько улыбалась и сравнивала гостя с оригиналом. Хромой Медведь, почти сразу превратившийся в просто Мато, то есть Медведя, был пониже ростом Митича, чуток не дотягивая и до ста восьмидесяти. И если первый, хоть как ни гримируй, был явным европеоидом, то этого, с высокими скулами и несколько другим разрезом глаз, за европейца было не принять. Мускулистый, но без лишней раскачки мышц бодибилдера. В каждом движении просматривалась гибкость воина, без всякой киношной рисовки. Его явно заинтересовали циркачи, а разговоры вогнали в некоторый ступор: когда швед выгреб оленьи потроха, вырезал сердце и печень, тут же утащенные поварихой, окинул оставшийся ливер, по привычке выпятив подбородок, и крикнул: