Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона
Шрифт:
Отца Сид помнил, но плохо. Потому что хотел забыть как можно скорее. Помнил только, что тот тоже пил беспробудно. Работал Иван Коровин сантехником в ЖЭКе, и рубли с трешками, которые совали ему в карман благодарные жильцы, сгубили мастера на все руки. В конце концов, он стал пропивать ВСЕ. Вокруг него постоянно крутились подозрительные типы, жаждущие опохмелиться, все больше уголовники. Ивана Коровина и зарезали в пьяной драке, когда Сиду было двенадцать.
Мальчик прогуливал уроки, рос как трава в поле, стрелял у прохожих сигареты, баловался пивком, сначала дрался до крови, пробовал силу своих кулаков, потом увлекся культуризмом и стал пропадать в клубе,
Он окончил десятилетку, потому что был хорошим спортсменом и защищал честь школы на городских соревнованиях по многоборью. Сид одинаково хорошо бегал, метал копье, прыгал в высоту и в длину. Аттестат ему вытянули, наставив троек. За спортивные достижения, не за знания. Но со спортом он свою жизнь не связал. Результаты показывал хорошие, но не выдающиеся. Получил КМС, до мастера тянуть не стал. Понял: не мое. Поскольку Сид родился в сентябре и пошел в школу почти с восьми лет, то, сдав выпускные экзамены и проболтавшись лето в столице, осенью же загремел в армию.
В армии ему нравилось. Очень. Два года Сида обували, одевали, кормили, поили. Заботились о нем лучше, чем дома. Думали за него, что самое главное. Сид был на хорошем счету. Отличник боевой и политической подготовки. Пример для остальных бойцов, ибо без труда сдавал спортивные нормативы и беспрекословно выполнял приказы. Служить в горячих точках ему не довелось – это был период относительного затишья. Чечню он не захватил и на сверхсрочную не остался, отслужил два года на Дальнем Востоке и, демобилизовавшись, вернулся домой.
Что касается дедовщины… Сид мигом сколотил команду таких же крепких парнишек и дал такой отпор, что больше не лезли. Характер у него был – кремень. И мышцы тоже каменные. Он никого не боялся, потому что вырос на улице и в драках поднаторел. А там бояться нельзя. Побеждает не самый сильный, а самый бесстрашный. Невысокий, но крепкий парнишка всегда выбирал противника выше себя на голову. В армии Сида уважали.
Вернувшись, он попал в другую жизнь. Пока был в армии, многое изменилось. Два года – это срок. Все знакомые стали жертвами эпидемии потребления. Все теперь занимались одним: делали деньги, а потом лихорадочно их спускали. Те же, кто этого не умел, сидели по домам и сокрушались по старым добрым временам. Ровесники Сида трудились на частных фирмах либо учились. Либо работали и учились одновременно. Мечтали о карьере и о собственных фирмах. О халявных деньгах, потому что работа на износ утомляла. Учиться Сид не умел. А работать…
Он пошел в охрану. На частную фирму. Три года сидел у входной двери, смотрел телевизор. Людей было много, они ходили туда-сюда, обращая на Сида не больше внимания, чем на мебель в холле. Тогда-то он и пристрастился к голубому экрану. К боевикам и фильмам, которые «не напрягают». Его служба тоже не напрягала. Платили неплохо, фирму грабить не пытались, и за три года ни одного подвига Сиду совершить так и не пришлось. Он по-прежнему ходил по выходным в тренажерный зал, встречался
В его квартире по-прежнему собирались пьяные компании. Сначала Сид разгонял приятелей матери ударами кулака. Но следующим вечером, когда возвращался с работы, они вновь были там. Сидели на кухне и гудели, как мухи навозные. И ничего не помнили. Его гнева, крепких ударов и приземления на бетонный пол лестничной клетки после того, как сын вусмерть пьяной хозяйки квартиры вышвыривал их за дверь. Боли не помнили тоже. Условный рефлекс не вырабатывался, сколько Сид ни бился. Собаки Павлова, и те оказались понятливей. В конце концов ему это надоело. Сделав научное открытие, заключающееся в том, что рефлекс ежедневно употреблять алкоголь сильнее любого другого, Сид оставил собутыльников матери в покое.
Он приходил поздно либо шел в ночную смену. Запирался в маленькой комнатке и включал телевизор на полную громкость, чтобы не слышать пьяных криков. И мечтал…
О чем? Ну, во-первых, об отдельной квартире. Конечно, о больших деньгах. И уже подумывал: в бандиты, что ли, податься? Примкнуть к какой-нибудь криминальной группировке, надеть толстую золотую цепь, куртку-косуху, а всех приятелей матери замочить. Взять автомат – и в лапшу их! Новые придут – тоже в лапшу!
Его жизнь изменилась, когда в тренажерном зале Сид встретил приятеля. Парня, который учился в параллельном классе. Сид был в курсе, что тот поступил в университет культуры на отделение хореографии. И невольно отошел в сторонку. Они же там все голубые!
Но мышцы у «голубого» были натуральные. И железо он тягал по-настоящему. Заметив знакомое лицо, подошел к Сиду сам. Слово за слово, разговорились. Ты где? А ты? Как дела? Как заработок?
– Ты, я вижу, в хорошей форме, – сказал приятель, уважительно глядя на мускулатуру Сида. Тот невольно напрягся: вот оно, начинается! Педиков Сид не выносил. Как не выносил насилия над собственной личностью.
– Мальчиками не увлекаюсь, – отрезал он. – Так что не старайся.
Приятель рассмеялся:
– Да я тоже по части дамочек! Работаю в ночном клубе.
– Кем?
– Стриптизером.
Сид невольно поморщился. Ну и работенка! А с другой стороны: у него, что ли, лучше? Скука! И на квартиру не заработаешь. Девочки тоже любят дорогие подарки. В рестораны обожают ходить. И на иномарках кататься. Узнав, сколько зарабатывает приятель, Сид уважительно присвистнул:
– Ого!
– Ну и дамочки подбрасывают. Ты как? Не комплексуешь?
Женщин Сид любил. Если они не пили и были ухоженными. С гладкой кожей и белыми зубами. И когда от них приятно пахло. Тогда он готов был служить им верой и правдой. Их телам. Женщины его тоже любили. За силу и решительность. Сид не растрачивал время на комплименты, сразу приступал к делу. Зачем эти ухищрения при такой потрясающей мускулатуре и будучи неутомимым в постели? Он мог пятьдесят раз подтянуться на турнике без передышки, а тут еще и удовольствие в конце получаешь!
Приятель оставил номер телефона и пригласил зайти как-нибудь в ночной клуб. В один из скучных и пустых вечеров, когда на кухне вновь собралась пьяная компания, Сид к нему зашел. Сначала ему не понравилось. А потом…
Когда на сцену вышел полуобнаженный приятель и стал совершать заманчивые телодвижения, женщины завизжали от восторга. Сид невольно подумал: «Делов-то! Я тоже так могу!» Дух соперничества был в нем силен. Особенно дух соперничества за самку. Дождавшись конца выступления, Сид зашел к приятелю в гримерку.