Куда улетают ангелы
Шрифт:
— По глупости. Это был фиктивный брак. Мы вместе учились на журфаке, только он не доучился, его выгнали на третьем курсе.
— Так его же должны были забрать в армию? Скосил?
— Да, очень удачно симулировал шизофрению. Потом его, кажется, сняли с учета, через несколько лет.
— Да-а… это не очень хорошо… и то, что был диагноз, и что теперь сняли… Невнятно. Так. Ладно. И — …
— Вы помните, в середине девяностых, когда квартиры еще только-только начали продавать, никому и голову не приходило, что можно иметь квартиру, без прописки, а то и две, и три — как сейчас?
— Да, очень хорошо помню. Сам купил тогда в девяносто первом
— А мне за почти символическую плату квартиру оставила одна наша родственница, уехавшая в Америку, моя двоюродная тетка. Мы не знали, как это правильно оформлять — я была прописана в большой родительской квартире, и мама не хотела, чтобы я теряла на нее права. А других прав, кроме прописки, никто тогда не знал. Да их, собственно, раньше и не было.
— А почему мама не хотела, чтобы вы выписывались?
— Чтобы людей побольше прописано было. У одной ее подруги тоже умер муж, литератор, и начались проблемы с четырехкомнатной квартирой — ей предложили переехать в маленькую. Ну времена же такие были… Излишки площади. Старые законы — ненормальные были, новые — непонятные.
— А что теперь с маминой квартирой? — уточнил Игорь.
— Теперь мама ее приватизировала. Квартира пятикомнатная. На Маяковке.
— Ясно.
— И тут подвернулся Гарик. После того, как его выгнали с журфака, он болтался по Москве, подрабатывал то там, то здесь, мечтал теперь стать киноактером, подметал коридоры одно время на Мосфильме, я помню, надеялся, что его кто-то заметит и пригласит на главную роль. Он в молодости внешне напоминал известного народного артиста и всем говорил, что он его внебрачный сын, зачатый тем на гастролях в глубокой провинции. Видимо, он как-то прознал о моей личной квартире — я делилась с подружками, что смогу теперь жить одна, только не очень хочется. И стал вдруг активно за мной ухаживать. Но он мне не нравился, мне вообще никто не нравился тогда. Я была страшно увлечена учебой, такие события происходили в стране… И вот, когда у него не вышло с ухаживанием, Гарик стал предлагать мне деньги за фиктивный брак с московской пропиской. Это была его идея-фикс — прописка!
Тетка моя вот-вот должна была уехать в Америку, а с квартирой мы так ничего и не решили — как ее оформлять, на кого. Пошли мы с моим отчимом в юридическую консультацию. И там обратились к самому опытному и пожилому адвокату. В этом была наша ошибка. У него был громадный опыт советских тяжб и полное незнание современной жизни — он за ней не успевал. И посоветовал нам следующее. Чтобы сохранить мою прописку у родителей и приобрести эту новую квартиру, надо найти какого-нибудь верного человека, нуждающегося в прописке. Пусть тетка сделает на него дарственную, он в квартире пропишется, а потом подарит ее мне. Квартира будет не «пустая», никого туда не поселят, а верный человек тот, получив московскую прописку, благодарный и счастливый, квартиру покинет навсегда.
Все шло нормально до момента, когда Гарику надо было «покидать» квартиру. Тетя оформила на него дарение, он прописался. Правда, тут же начались небольшие сбои. Для начала он попросился ночевать в квартире, пока я не сделала там ремонт. Когда я начала ремонт, он сначала никак не мог уйти, то болел, то упал с лестницы, сильно вывихнул ногу, а потом взялся активно помогать — достал дефицитные в то время дубовые плинтуса, что-то прибивал. Опять стал ухаживать за мной, очень настойчиво…
Несколько месяцев от него не было ни слуху ну духу. Потом я поехала с курсом в летний стройотряд в Дагомыс, на уборку орехов и абрикосов, а когда приехала, обнаружила у себя в квартире Гарика с какой-то девицей, хотя замки и ключи я давно сменила. Дверь он как-то открыл, вернее, взломал, и тоже поставил новый замок. Тут уже пришлось ломать дверь нам с моим отчимом, потому что Гарик ни в какую не хотел признавать нас не то что за хозяев квартиры, но вообще за знакомых ему людей. Он призывал на помощь милицию, и надо сказать, милиция ему верила и помогала. Но с другой стороны — все документы на квартиру были действительно у него.
— Достаточно невероятная история, особенно если знать вашего отчима.
— А вы помните его, Игорь?
— Разумеется, тем более, что я знал его гораздо раньше, чем услышал о вас. Я ведь даже собирался защищать вашего отчима, когда его посадили. Одно из первых громких мошенничеств… Не так уж много денег получил, но как ловко все сделал! Это уж потом по его стопам многие пытались отправлять туристов в никуда.
— Да, я тоже не представляю, как отчим-то мог обмануться. И вообще решиться на эту авантюру с дарственными…
— А с другой стороны, ведь отчим сам как раз ничего не приобретал и ничего не терял. Ну да ладно. А как же вы заставили Гарика оформить на вас квартиру? Как я понимаю, ведь владелица теперь вы?
— Уже пятнадцать лет. Это было так же невероятно. Гарик очень странный человек. Трусливый и алчный. Я ему дала денег. Оплатила его долг. Не так много, но его за этот долг искали какие-то люди, которых он боялся. И он пошел и оформил на меня дарственную. Если честно, то он уже тогда начал сильно пить. Я даже удивилась, что нотариус стала с нами разговаривать. Гарик в то утро едва-едва протрезвел от вчерашнего. Я ему еще заплатила, чтобы он не очень расстраивался. Может быть, он это сделал потому, что вообще не видел толка в этой собственности. Тогда никто почти не видел в ней толка. Прописка же у него осталась. А я еще несколько лет туда не прописывалась, пока мама в собственность квартиру на Маяковке не оформила.
— Он же мог продать квартиру!
— Не понимал. Или боялся. Он всегда боялся, что его обманут, ограбят… Предпочел получить от меня надежную сумму наличными и расплатиться сегодня с долгами, чем мучиться, рисковать с продажей. Он был уже неадекватный.
— И вы решились дать ему деньги?
— В нотариальной конторе, прямо внутри назначила его кредиторам встречу. Деньги за Гарика отдала и втолкнула его в кабинет нотариуса.
— Мог сбежать и оттуда.
— Мог, но не сбежал. Трусливый и слабый. Увидел, что я гораздо сильнее, не стал дальше рисковать.
— Ясно… И что, он в этой квартире больше не жил?
— Пытался несколько раз под разными предлогами — то он в меня вдруг снова влюбился, то ему совсем негде переночевать, то за ним гонятся плохие люди, а то просто уголок просил ему сдать, по бедности. Но я ни разу его не пустила.
— И, разумеется, за квартиру он не платил?
— Ни разу, ни копейки, но такого закона ведь нет, вы знаете, наверное. Вы можете не платить за квартиру и в ней не жить, но выписать вас не могут.
— А есть, кстати, куда выписывать? Потому что на улицу, действительно, нельзя.