Куда улетают ангелы
Шрифт:
Маленькая Варя неожиданно была просто потрясена этой откровенно назидательной историей, которую я рассказывала достаточно быстро, ей на ухо, потому что сидевший на верхней полке Виноградов уже несколько раз выматерился в контексте: «Что это за отдых!» А я, вместо того, чтобы объяснить ему, что с детьми не отдыхать надо, а растить их, силы свои душевные тратить, тогда, глядишь, и жизнь веселее покажется, смыслом каким-никаким наполнится, шипела в ухо Варьке наскоро облаченную в сказочную форму угрозу убрать и переколотить
Канючить в бане она перестала. А вечером, перед сном, отказалась от книжки и попросила:
— Расскажи мне опять про Сонечку…
И я, из чисто взрослого эгоизма, стала рассказывать продолжение. Для меня читать или рассказывать одно и то же — пытка. Варя, не менее потрясенная, выслушала следующую историю, как Сонечка в одно прекрасное утро проснулась и обнаружила, что она стала такой же маленькой, как ее куклы. Так у нас начался «террор Сонечки». Сонечка на время заменила Варьке всех любимых героев. Она так хотела слушать мою сказку, что я придумывала и придумывала дальше, увлекшись и сама.
Я ловила себя на том, что нет-нет, да и пытаюсь протолкнуть что-то свое, взрослое, назидательное, обернув в сказочный фантик. И Варька доверчиво и трогательно это принимает. Наверно, психологи бы похвалили меня. А вот я чувствовала себя обманщицей и старалась, по крайней мере, сознательно не превращать сказку в урок хорошего поведения. Ведь Варька и так — девочка хорошая, честная, даже слишком хорошая для нашей жизни.
Сейчас Варя, надышавшаяся чистого воздуха, накатавшаяся на горке, лежала и изо всех сил пыталась открыть сами собой закрывавшиеся глаза.
— Мам, ну хотя бы чуть-чуть, расскажи, пожалуйста…
— Ты не помнишь, на чем мы остановились? Нашли они вход в пещеру или нет?
— Мам… Ну как же… там ведь сидела ворона, которая их послала совсем не туда… из вредности…
— А, точно. Ну вот, идут они, идут, а лес все гуще становится, все темнее, вокруг странные тени носятся, раздаются разные звуки, непонятные…
— Жуткие, да? — с радостью и ужасом прошептала Варька и прижалась еще крепче ко мне.
— Ага. Вот такие. У-у-у… О-о-о… — Я постаралась как можно страшнее прочавкать и простонать.
— Ой, мам, не надо, это как будто не ты…
— Не буду. Сонечка боится, просит Гнома: «Давай, обратно пойдем…» А он спрашивает: «А как же мишка Тишка? Так навеки у злого колдуна и останется? И он его в мясорубке прокрутит, котлеты из него сделает, волку своему сторожевому скормит?»
Я услышала тихий стук в дверь. И почему-то сразу подумала, что это Ольга. Я ее не видела с тех пор, как танцевала с Женей, но у меня все время было ощущение, что я чувствую ее взгляд.
— Сейчас! — Я натянула длинный свитер, который взяла для прогулок, прямо на ночную рубашонку и открыла дверь.
— Почему самые прекрасные женщины всегда уваливаются спать раньше всех? —
— Жень, неужели у тебя зеленые глаза? Повернись-ка…
— А-а-а, заметила? Ну надо же, и так крутился, и сяк, а ты только сейчас заметила… И в статье, главное, не написала…
Он прошел в комнату.
— Так, и почему вы спите, милые дамы?
— Знаешь голливудский рецепт красоты? Не меньше десяти часов ежедневного спокойного сна, без спиртного и снотворных.
— Правда? Нет, не знал… Ну, ладно… а можно, я тут у вас на белом коврике примощусь… подремлю…
Я с сомнением посмотрела на него.
— Конечно, конечно, — обрадовалась Варька. — Мама такую сказку рассказывает, ты тоже послушаешь!..
— Ой, — смутилась я. — Варюш, ну как Женя будет слушать наши сказки…
— С превеликим удовольствием, — отозвался тот и, правда, лег на чью-то белую шкуру, подозреваю, что настоящую медвежью.
— Ну… хорошо… — Мне было жарковато в свитере, но я не стала его снимать и легла прямо в нем к Варьке.
— Про мясорубку и колдуна, мам… — подсказала Варька, зная, что стоит мне отвлечься, я могу забыть что-то важное. — Тебе не жарко в свитере?
— Нет, что ты! Очень тепло и уютно. Ты засыпай, пожалуйста… Вот, и пошли они дальше. Идут, идут, а никакого входа в пещеру так и не видно. В такую чащобу зашли — ни белочек, ни зайчиков, птицы не поют, кузнечики не стрекочут, мертвая тишина…
Я рассказывала все тише и тише, потому что Варька задышала ровнее, навалившись головкой мне на плечо. Женя пару раз перевернулся на шкуре и тоже затих. Наверно, вскоре уснула и я, потому что когда я проснулась, в комнате горел ночник, была чуть приоткрыта фрамуга, и Жени на полу уже не было.
Я посмотрела на часы — половина третьего. Хорошо было бы съесть что-нибудь. Я поняла, что за всеми неожиданными танцами в зарослях зимнего сада и моими переживаниями, совсем ничего не ела.
Не совсем уверенная, что найду кухню, я тихо спустилась вниз.
Это была странная ночь.
Спускаясь по лестнице, я различила голоса, доносящиеся из какой-то комнаты. Один из голосов был, похоже, Ольгин. Она разговаривала с мужчиной. Слов не было слышно, но мне показалось, что они тихо ссорятся. Я поспешила спуститься. Так. Если пойти направо — то попадешь… не знаю куда, а если по этому коридору… то тоже не знаю. Везде горели приглушенные светильники, но мне от этого было не легче. Дом был построен в соответствии с характером хозяина — смотрите, пожалуйста, я вам и это покажу и то, и, вообще, «у меня секретов нет, слушайте, детишки!», а вот что там, за поворотом — никто не знает.