Куда улетают ангелы
Шрифт:
В «зале» суда, который оказался всего лишь небольшой комнатой с двумя рядами откидных стульев, уже сидели двое — Гарри Савкин и его мать. Мы с Игорем сели как можно дальше от них.
Гарик был одет в яркий твидовый пиджак, явно с чужого плеча. Мне он показался очень знакомым, этот пиджак. Когда Гарик полуобернулся к нам, я увидела кокарду со знаком лондонского клуба «D.D.R.» — маленький выстроченный тускло-золотыми нитками селезень в коричневой шапочке с козырьком. Это был пиджак моего отчима, который он как-то получил в подарок,
Интересно, мне не казалось, что мама ревнует меня к отчиму. Скорей всего, я просто не понимала. Ведь мама так стремилась, чтобы я жила отдельно.
Зря Гарик надел сегодня пиджак отчима. Вся ненависть к прохиндею Савкину, какую только могла вместить моя душа, сейчас поднялась, и мне даже стало нехорошо. Я достала потихоньку пузырек с нашатырем, которым пользовалась сейчас чаще, чем сотовым телефоном, намочила кончик носового платка и протерла им виски.
В зал-комнату суда вошла молодая секретарь с объемной папкой, в которой, очевидно, лежали документы по нашему «делу». Савкин приободрился, провел слегка дрожащей рукой по курчавым седеющим проплешинам и громко сказал, чуть привстав:
— Здравствуйте!
Секретарша улыбнулась ему и объявила, глядя, как открывается дверь сбоку:
— Встать, суд идет!
В зал впрыгнула и посеменила, отчаянно стуча каблучками-рюмочками, маленькая тетенька с огромным кремовым бантом в мелкий горошек под самым подбородком. Длинная клетчатая оборка на ее юбке лихо развевалась во время ходьбы. Сама юбка в зеленый цветочек плотно обтягивала мясистые бедра бодрой тетеньки. Она встала за стол и зорко обвела всех, кто был в зале заседания.
— Нет! — тихо простонала я. С тетенькой я еще лично не была знакома — заявление подавал от моего лица Игорь.
— Увы, — вздохнул Игорь и едва заметно сжал мне руку.
— Прошу садиться, — крякнула судья Морозова, стрельнув в меня глазами.
Есть женщины, которые остаются в образе себя семнадцатилетней. Они носят прически, с которыми когда-то нравились мужчинам просто потому, что были молоды, красятся так же, как были накрашены на выпускной вечер в школе. Одежду и обувь выбирают в том же стиле, какой был моден в годы их далекой юности. Так же себя и ведут — как будто на всю жизнь остались под пряным хмельком последнего школьного дня.
— Прошу садиться! — произнесла судья Морозова, повернувшись к Савкину, и улыбнулась.
— Благодарю, ваша честь, — неожиданно ответил Савкин басом, приложив руку к сердцу. И остался стоять.
— Садитесь, Гарри Трофимович, не волнуйтесь так, — еще нежнее улыбнулась Морозова и обратилась к его матери: — Как вы себя чувствуете,
— Хорошо, — ответила та слабым голосом, попыталась встать, покачнулась и отвалилась обратно на стул. Савкин поддержал мать. Мать громко охала, а Савкин поглядывал на судью с извиняющейся улыбкой.
— Слушай, мне это все не снится? Этот бредовый маскарад? — спросила я Игоря.
Он только покачал головой, а Морозова вдруг заколотила молоточком по большому деревянному столу, за которым сидела, и прокричала пронзительным голосом:
— Тишина в зале суда!
— Господи… — я обернулась к Игорю. — Давайте уйдем, это бесполезно.
Игорь что-то быстро написал на листочке и передал мне. «Я ожидал, что это будет непросто, но не до такой степени. Уходить рано. Попробуем. В любом случае мы ничего не теряем».
— Суд слушает иск гражданки Воскобойниковой к гражданину Савкину о лишении его регистрации в принадлежащей гражданке Воскобойниковой однокомнатной квартире. Вопросы к суду есть? Отводы? Замечания по ходу ведения дела? Нет? Тогда приступим.
— Может, попробовать ей дать «отвод»? — шепотом спросила я Игоря.
— Не получится. Она сама решает, отвести ее или нет. Да, да! Вот такой идиотизм. Если решит, что оснований недостаточно — не отведет сама себя. А какие у нас основания?
— Она же явная кретинка, и с Савкиным кокетничает… Достаточно этого?
Мы посмотрели друг на друга и вздохнули.
— Вот и я о том же, — сказал Игорь. — Подождите, рано бить тревогу.
— Странно — я только что это заметила — смотрите, а Эльвиры, его девушки беременной, почему-то нет.
— Как, кстати, ее фамилия? Надо бы проверить, не сидела ли она. На всякий случай…
— Фаризова, так они говорили, я запомнила, у меня однокурсница такая была.
Игорь вздохнул.
— Не пришла — может, паспорт купленный в переходе, решили не рисковать…
Морозова сидела и молча листала дело, которое секретарь положила перед ней. Потом закрыла его, положила на него локти, подперлась кулачками и стала внимательно смотреть то на меня, то на Савкина. Все молчали. И она молчала. Минуты через три Морозова спросила, задорно и вполне дружелюбно:
— Так скажите мне, чья же это все-таки квартира?
— Ваша честь, позвольте? — Савкин поднял руку, как на уроке, и поднялся было сам.
— Подождите, Гарри Трофимович, суд хочет выслушать мнение истца.
Игорь прокашлялся и встал.
— Я сказала — «истца», а не адвоката! — вскрикнула Морозова.
— Но… — Игорь удивленно посмотрел на мигом взъерепенившуюся тетечку. — Я имею полное право представлять моего подзащитного.
— Не надо мне объяснять про ваши права! Вы хотите заявить мне отвод? Или передать дело в городской суд? Чего вы хотите? Сорвать заседание? Вы наверняка умеете это делать! Это все, что вы умеете делать! Сядьте!
Игорь, ошарашенный, еще немного постоял и затем сел.