Куда ведет меня дорога
Шрифт:
Я рассмеялся, перекатился на кровати и подошел к ней, усевшись на стул в углу комнаты.
— Просто несколько людей. — Я вновь пожал плечами. Я знал, что раздражаю ее, и она назвала меня придурком. Но она была очаровательна, когда злилась.
Она повернулась ко мне, надев только трусики и старую майку. На ее прекрасном лице опять появился хмурый взгляд.
— Мне нечего надеть, я же страшная.
Я поднялся и тут же оказался возле нее. Она смотрела на себя в зеркало в полный рост. Для меня она практически не изменилась. Она похудела,
— Хочешь знать, что я думаю?
Она опустила плечи.
— Нет, я уже знаю, что ты собираешься сказать, — она закатила глаза. — Ты скажешь, что я красивая, что я не изменилась или что-то в этом роде, и что я становлюсь только лучше.
Я усмехнулся.
— Так если ты знаешь, что я чувствую, тогда что?.. Подожди-ка… — Я прищурился. — Ты пытаешься впечатлить какого-то другого придурка? Кто он, Хлоя? Я найду его и надеру ему задницу. Прямо сейчас.
Она запрокинула назад голову и рассмеялась. Это был такой редкий звук — награда в десятикратном размере.
Я снял платье с вешалки и протянул ей.
— Вот, мне всегда нравится, как ты в нем выглядишь.
Она положила руку на трубку.
— Но оно не прикрывает ее.
— И что? — я поднял брови в ожидании ответа. Она взяла платье из моих рук, но все еще выглядела неуверенной. Я добавил: — Малышка, ты хоть догадываешься, кто ждет тебя внизу?
— Деннис, — невозмутимо ответила она.
— Что?
— Деннис. Это он другой придурок, которого я хочу впечатлить.
Я рассмеялся.
— Деннис, это тот парень, который зовет тебя девочкой? Тот, который помнит всех звезд баскетбола с 1863 года?
Она кивнула.
— Черт, моя работа играет против меня.
Она медленно сняла майку, надела лифчик и влезла в платье, которое я ей дал. Когда она потянулась за париком, я остановил ее.
— Оставь его, малыш. Я же говорил тебе, что ты красивая и с темными, и со светлыми волосами. А так же без них. И я оказался прав. Ты красива и без волос.
Она вскрикнула, громко и протяжно.
— Это же парни! — крикнула она.
Мои товарищи по команде засмеялись.
— Когда вы… Как вы… — А потом она расплакалась — это были хорошие слезы. Как я и думал, она попыталась побежать вперед. Поэтому я обнял ее за талию, чтобы она не упала.
— Что такое? — передразнил я ее.
Она положила голову на мою грудь.
— Хлоя, — пропел Грант, капитан нашей команды. — Разве ты не хочешь показать, как любишь нас?
Она посмотрела на меня и громко прошептала:
— Блейк, вся баскетбольная команда Дьюка находится в нашей гостиной.
— Я знаю.
— Это не смешно! — сказала она чуть громче.
Я рассмеялся.
А потом она наступила мне на ногу. Сильно.
Все
Она наконец-то перевела взгляд на команду.
— Где ваши волосы?
Они захлопали, когда мама вышла с праздничным тортом. Мы спели С Днем Рождения, и Хлоя задула свечи. Все это время она плакала.
Джош и Томми зашли чуть позже, как и Мэри с Дином и детьми. Ей не потребовалось много времени, чтобы выбиться из сил.
— Мне нужно немножко подремать, — сказала она. — Но ты оставайся здесь. Я вернусь через часок.
Я проводил ее наверх, помог переодеться и забраться в кровать.
— Зачем команда сделала это? — спросила она, когда улеглась. — Почему они сбрили свои волосы? Ради меня?
— И меня тоже. Они захотели что-нибудь сделать. Это была идея Гранта. Они скинулись, и все деньги отдали на благотворительность. В институт, лечащий людей с онкологией в Дьюке.
— Они мне нравятся. Они хорошие люди. — Она начала моргать, как будто не могла держать глаза открытыми.
— Спи, детка. Я еще поднимусь и проведаю тебя.
— Я люблю тебя, Блейк, — прошептала она. — Спасибо за то, что подарил мне эту жизнь.
Через секунду она уже спала. Я сидел рядом с ней еще около получаса, наблюдая за тем, как мирно опускается и поднимается ее грудь.
Я никогда не признавался ей, но это было трудно. Иметь дело с занятиями в колледже, баскетболом, заботой о ней... Иногда это становилось невыносимым. Давление и неопределенность будущего превращали каждый день в борьбу. Мама постоянно помогала, но когда Хлоя была на процедурах или приеме у врача, а я в колледже или на тренировке, — я ненавидел это.
Поначалу я бы как размазня на площадке. Я не мог сконцентрироваться, игроки и тренеры понимали это. Но с моей стороны было несправедливо по отношению к ним, что моя голова и сердце не отдавались полностью игре. Однажды я попытался уйти. Хлоя не знает об этом. Тренер сказал дать себе год, и если после я буду чувствовать себя так же, если давление будет невыносимым, он отпустит меня. Он бы разочаровался, но позволил мне сделать это.
Я до сих пор иногда задумываюсь о том, чтобы уйти. Но потом случались такие дни, как этот. Когда поддержка людей, окружающих нас, перевешивала все, и я знал, что справлюсь. Грант — он, по сути, был никем для меня. Но он знал достаточно, чтобы понимать, как много это будет значить для Хлоя.
Однажды, после тренировки, когда все вышли из раздевалки, он рассказал мне об этой идее. Он сказал, что спросил команду, и они все поддержали его. Не только ради нее, но и ради меня. Я был рад тому, что он дождался, когда вся команда уйдет. Потому что разрыдался как сучка. Он сел рядом со мной и позволил выплеснуть это. Он сказал, что мы все были больше, чем просто товарищи по команде; мы братья, и я не должен ощущать из-за этого давление, не когда у меня было пятнадцать братьев, готовых разделить со мной эту ношу.