Куда ведет соблазн

Бэссо Адриенна

Фиона поняла, что он смеется, и, пододвинувшись ближе, потерлась носом о его нос, а потом отодвинулась.

– Я начну выплаты в какой-нибудь другой день, муженек. Нам нельзя так долго валяться в постели. – Она откинула простыню. – Слуги начнут сплетничать, и тогда все в замке будут в курсе нашей личной жизни. Господи, я начинаю жутко краснеть, когда я прохожу мимо людской. А не далее как вчера я слышала, как двое твоих воинов заключили пари о том, как скоро после свадьбы я забеременею.

Гэвин так подскочил, что чуть было не столкнул ее с постели.

– Скажи

мне, кто посмел говорить о тебе так неуважительно, и я их накажу.

– Незачем это делать. Если ты начнешь наказывать каждого, кто позволит себе непристойность, некому будет охранять замок.

– Эти шутки непристойны. Я никому не позволю причинять боль своей жене, особенно тем, кто поклялся служить ей.

– Я вынесла гораздо более злые шутки в свой адрес от женщин твоего замка, и ничего – пережила. Кроме того, у мужчин есть право поразмыслить, кто будет наследником титула и клана.

– Они уже знают наследника. Поскольку у меня нет братьев, – Фиона нахмурилась, и Гэвин поспешно поправился, – законных братьев, Дункан, как старший, наследует мои земли и титул.

– А как же твой собственный ребенок?

Гэвин схватил руку Фионы.

– Я знаю, что ты любишь Спенсера, как родного. Я тоже постепенно привыкаю к нему. Но он по закону не может быть моим наследником. Дункан мой кузен, сын единственного брата моего отца. Если по какой-либо причине он не сможет наследовать мой титул, следующим будет Эйдан, а потом Коннор. Граф Киркленд должен быть Маклендоном по крови.

– Я не знала, что они твои кузены. Почему ты никогда мне об этом не рассказывал? – Гэвин пожал плечами, а Фиона устроилась поудобнее у него на груди. – Я знаю, что среди людей твоего клана есть немало таких, кто никогда не примет меня как твою жену, но я надеялась, что к нашему ребенку они отнесутся по-другому.

Гэвин напрягся.

– Вполне возможно, но зачем хотеть того, что никогда не сбудется? Я знаю, у нас не может быть собственного ребенка.

– Почему?

– Ах, Фиона. Именно твое бесплодие заставило меня в свое время согласиться на то, чтобы ты стала моей любовницей. Не буду лукавить и уверять, что мне не больно об этом думать. Но благодаря этой твоей особенности мы теперь вместе, и я не могу огорчаться.

– Да, моя неспособность иметь детей. – Фиона откашлялась. Ей показалось, что сейчас неподходящий момент исправить это ошибочное мнение. Но будет ли вообще такой момент? – Если помнишь, Гэвин, я никогда не говорила тебе, что я бесплодна. Это было твое предположение, потому что оно отвечало твоим интересам.

Гэвин сжал ее руку, но его взгляд выражал нерешительность.

– Но это было очевидно. Ты была замужем десять лет и ни разу не забеременела!

– Этого не случилось, потому что я очень редко спала со своим мужем.

– Мне казалось, что ты вышла замуж по любви?

– Да, это так. Но это была не такая любовь, как у нас. – Фиона уткнулась Гэвину в грудь. Ей показалось неправильным обсуждать покойного мужа, но она не хотела, чтобы недопонимание стояло между нею и Гэвином. – Генри относился ко мне скорее

как к дочери, чем как к жене. Страсти между нами никогда не было.

Гэвин сглотнул:

– Ты хочешь сказать, что можешь иметь ребенка?

Фиона чуть было не расплакалась, увидев удивление и надежду в глазах Гэвина. Ее охватило чувство вины. Она скрыла от своего любимого мужа новость, которая должна была принести ему радость. Неужели он рассердится? Или еще того хуже – сочтет ее молчание как оскорбление?

– Благодарение Богу! Мы станем родителями раньше, чем ты думаешь.

Затаив дыхание, Фиона ждала, что скажет Гэвин. Он был явно потрясен.

– Но мы женаты всего несколько месяцев!

– Да, и почти все это время провели в постели.

– Черт побери! – Гэвин провел по волосам заметно дрожащей рукой. – Ты хочешь сказать, что беременна?

Фиона энергично кивнула:

– Все признаки налицо. Странные симптомы, которые я чувствовала, я ошибочно принимала за новые эмоции. Но у меня уже два месяца нет месячных, а по утрам запах свежеиспеченного хлеба вызывает у меня боли в желудке… Гэвин, отпусти меня!

Игнорируя просьбу жены, Гэвин поднял ее на руки и стал кружиться по комнате.

– Это чудесно! – орал он.

– Вряд ли, – ответила Фиона. – Я слышала, некоторые мужья, узнав, что у них будет ребенок, всячески ублажают своих жен, а не трясут, как тряпичную куклу.

Гэвин мгновенно остановился и, осторожно опустив Фиону на ноги, положил ей ладонь на живот.

– Что-то не так?

– Все хорошо. И с ребенком тоже. И нам будет хорошо до тех пор, пока ты не пообещаешь, что больше не будешь крутить меня, как безумный.

– Обещаю, любовь моя.

Он поднес руку Фионы к губам и поцеловал – торжественно и уважительно. Потом, прижавшись друг к другу, они одновременно весело рассмеялись. Слова были лишними. Выражение их лиц говорило само за себя.

Эмоции захлестнули Фиону.

Гэвин. Ее возлюбленный муж. Человек, завладевший ее сердцем в тот момент, когда она познала его силу и доброту, был именно таким, как она хотела. И будет всегда. Перед мысленным взором Фионы предстало спокойное солнечное утро и жизнь, сулившая бесконечные возможности.

Их жизнь.

Эпилог

Семь лет спустя

– Нам еще далеко ехать, мама? – спросил мальчик, преувеличенно тяжко вздохнув.

– Мы на десять минут ближе к тому месту, куда едем, чем были, когда ты задал этот же самый вопрос, Ангус, – строго сказал граф. – И уверяю тебя, сейчас ответ будет точно таким же, как десять минут назад.

Скрывая усталость, Фиона терпеливо улыбнулась своему шестилетнему сыну. Они путешествовали уже почти две недели, и возбуждение, вызванное предвкушением большого приключения, понемногу улеглось для Ангуса и его четырехлетней сестры Коллин. Только малыш Эндрю переносил дорогу спокойно. Но он путешествовал – по большей части спал – обложенный подушками в удобной повозке рядом с няней.