Куда заводит страсть
Шрифт:
– Я не упаду в обморок, месье, – тихо проговорила она.
Рэнд улыбнулся и с трудом начал снимать разорванную, пропитанную кровью рубаху. На широкой груди его играли блики неяркой свечи.
– Возможно, тебе будет неловко смотреть на это, – пробормотал он, сморщившись от боли, когда Мирель приложила мокрый холодный бинт к рваной ране.
– Хотите что-нибудь выпить, месье? Есть виски, и…
– Нет.
Помолчав, Мирель осторожно спросила:
– Кто-то хотел ограбить вас?
Рэнд кивнул.
– Именно
Мирель удивленно подняла брови, но удержалась от дальнейших расспросов. Приподняв повязку, она взглянула на рану.
Рэнд удивился ее деловитости и спокойствию; вряд ли она так уж часто видела кровь.., или полуобнаженного мужчину. Он хотел было спросить ее об этом, но раздумал.
– Перед тем как наложить повязку, я схожу за мазью, – сказала она.
– Если ты только обмолвишься о случившемся, – многозначительно напомнил ей Рэнд, – то пожалеешь об этом.
Глаза его светились в темноте, как две золотые монета!, лицо было усталым и осунувшимся.
– Обещаю вам молчать, – серьезно ответила Мирель и быстро вышла из комнаты.
Прошло два дня Рана действительно оказалась неглубокой и заживала с чудесной быстротой, так что Рэнд вскоре совсем забыл о ней. Сидя бессонными ночами возле Розали, он смотрел на ее изящные неподвижные черты, думал только о ней, не видя и не понимая больше ничего. Если б не Мирель, он бы совсем забыл о необходимости принимать пищу.
Сон его был призрачен, за исключением коротких периодов, когда усталость брала верх. Большую часть времени Рэнд бодрствовал и ждал.
На третий день, как только взошло солнце, Мирель подошла к нему. Ее темные глаза были полны сострадания.
– Месье, – тихо спросила она. – Не желаете ли чего-нибудь?
Рэнд посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
– Так вы можете заболеть, – продолжала она, сжимая свои тонкие руки. – Может, вы хотите погулять., или принять ванну?
– Да, пожалуй. Распорядись, чтобы приготовили ванну.
– Месье.., вы не должны обеспокоить мадемуазель своим видом, когда она проснется. Вам необходимы отдых и еда.
– Когда она проснется, – задумчиво повторил он и печально улыбнулся. – Мирель, ты думаешь, она проснется?
Желая подбодрить его, но боясь сказать не правду, она начала что-то говорить и вдруг замолчала, беспомощно опустив руки Рэнд вздохнул.
– Если бы ты видела ее глаза… – рассеянно проговорил он. – Это самый темный оттенок голубого цвета, какой можно себе вообразить. Ночью они сияют, как сапфиры. Эти глаза никогда не лгут. Мирель, в них можно прочитать все ее мысли.
– Это, наверное, не очень удобно для нее? – спросила Мирель, слегка наклонив голову. Она почти привыкла к Рэнду и уже не боялась его: человек, который с такой нежностью заботится о другом, не может быть страшен.
– Для
Впервые открыто улыбнувшись ему, Мирель быстро вышла из комнаты.
Рэнд тихо подошел к постели Розали и сел на край.
– Милый цветок, – прошептал он, и страдание исказило его лицо. – Я никогда не думал, что женщина может иметь такую власть надо мной. Но ты, похоже, сломила меня. Не оставляй меня здесь одного!
Рэнду показалось вдруг, что ресницы Розали дрогнули.
Сердце его забилось сильнее. И тут веки девушки приоткрылись. Она вздохнула.
Рэнд склонился к ней, бормоча что-то, тихонько касаясь ее дрожащими пальцами. Восковая бледность Розали исчезла. Жизнь наполнила ее кровь, она проснулась и, вздохнув, открыла глаза.
– Все хорошо, – сказал Рэнд, поправляя подушку. – Все будет хорошо, – повторил он.
Через минуту появилась Мирель с небольшим подносом в руках. Она с удивлением посмотрела на Рэнда. Странная умиротворенность появилась на его лице, усталости как не бывало.
– Она проснулась, – сказал он, и Мирель радостно улыбнулась.
– О, как хорошо! Я так рада, я так.. – Она не находила слов, а Рэнд вдруг наклонился к ней и благодарно поцеловал в щеку.
– Не нужно кофе. Принеси лучше бульон и свежей воды. И поскорее, – сказал он, и Мирель снова вышла.
Поцелуй Рэнда взволновал ее. Какой удивительный человек! Он, казалось, был лишен тех качеств, которые Мирель считала обязательными недостатками аристократов.
Рэнд был необычен и непредсказуем. Он смотрел на мадемуазель так, словно ради нее одной по утрам всходит солнце. Он любит ее, а Мирель была достаточно взрослой, чтобы оценить подлинное чувство.
Розали отпила глоток воды и вернула стакан Мирель.
Лицо ее оставалось бледным. Она беспомощно откинулась на подушки.
– Я думаю, сегодня вы еще не сможете встать, – сказала Мирель, в голосе ее звучала деловитость, несколько комичная в устах столь юного создания.
– Да, вы правы, – ответила Розали, устало закрывая глаза. Бесконечная слабость томила ее странно отяжелевшее тело. Сил пока хватало только на сон.
– Тебе нужно поесть, – услышала Розали голос Рэнда.
– Нет.
Если он будет и дальше так же неумолимо и бесстрастно потчевать ее супом, она этого не вынесет.
– Все, больше никаких супов и бульонов!
– Может, ты хочешь чего-нибудь другого? – спросил Рэнд, теряя терпение.
Розали молчала, чувствуя, что любая пища ей отвратительна.
Рэнд повернулся к Мирель.
– Пожалуй, яйцо и поджаренный хлеб… – начал было он, но Розали капризно перебила его:
– Хватит говорить обо мне так, словно меня здесь нет!
Сам ешь, тебе это нужно больше, чем мне!