Кудесник

Салиас Евгений Андреевич

Это были грезы Калиостро во время пути, и он имел отчасти право мечтать подобным образом.

Всюду до сих пор — в Мадриде, Лондоне и Париже — он имел огромный успех. К нему все шло и бежало — и высшие слои общества, и простонародье. Если подобное совершалось в просвещенных странах, то что же должно быть в дикой и варварской стране? В ней все будет у его ног.

Калиостро назвался графом Фениксом не ради того, чтобы из предосторожности скрыть свое настоящее имя, как это сделала баронесса д'Имер, а ради соблюдения этикета всех путешествующих важных сановников. Подобная замена имени всем известным

«инкогнито» была в моде.

Умный и хитрый сицилианец сразу увидел и понял, что ошибся совершенно: или слава об его деяниях еще не достигла до Петербурга, или обитатели этой страны были еще слишком мало испорчены нравственно, еще чисты сердцем. Или, быть может, они настолько привержены к своей религии, что слава духовидца, масона, вызывателя мертвецов и заправителя всякой чертовщиной этим людям не по плечу.

Все относились к магу и волшебнику, как дети к интересной, но страшной картине. И хочется поглядеть, и сердце дрожит. Главное же, о чем мечтал Калиостро и что было ему нужно, — русские червонцы — не сыпались из рук боярских в сицилианские карманы. А это всего более смущало кудесника. Об этом все чаще начал он совещаться с Иоанной, и было наконец решено, что надо спешить в главном деле на все лады, чтобы как можно скорее добиться цели. Или победить, или быть побежденными, но не затягивать дела в долгий ящик. А пока надо было подумать как-нибудь пополнить кассу путешественников.

— Озаботьтесь, графиня, насчет нашей кассы, — объявил однажды своему другу граф Калиостро. — Что касается до меня или, вернее сказать, до Лоренцы, то у нее есть новый знакомый, которому нет подобного во всей этой империи. Он человек страшно богатый и человек с добрым сердцем. Лоренца сумеет выманить у него денег якобы в долг.

— Браво! — воскликнула Иоанна. — Неужели сам князь познакомился с Лоренцой?

— Скажите лучше: Лоренца сумела познакомиться с ним!

— Сам знаменитый царедворец Потемкин?!

Но Калиостро ни слова не ответил и только многозначительно и самодовольно улыбался.

— И хорошее дело, — загадочно произнесла Иоанна. — В случае чего он за нас заступится. Ведь здесь не Франция. Рассердится ваш энциклопедист и философ на троне и сошлет нас на границы свои, но не западные, а восточные… А вы знаете, какие они и где? Родина эскимосов и камчадалов.

Калиостро начал весело хохотать, но вдруг остановился и выговорил:

— А вот что, графиня де Сент-Имер. Я хочу сообщить весь наш план нашему мушкетеру Норичу. Я боюсь его ребяческих понятий. Надо, чтобы он заранее знал, что мы хотим именно произвести с младенцем-графом, его соперником.

— Избави Бог! — воскликнула Иоанна. — Он никогда не согласится. Все пропало тогда. Нет, надо ему тогда открыть все, когда будет поздно… поздно не соглашаться.

— Вы стоите на этом? — серьезно спросил Калиостро.

— Да. Сто раз да!.. Я уж хорошо изучила теперь этого чудака! Доброе сердце — и его всегдашний сателлит малый разум! — иронически произнесла Иоанна.

— Ну так будь по-вашему. Помолчим до поры до времени.

XVI

Из всего общества, явившегося в Петербург, честный и прямодушный Алексей был смущен более всех. С одной стороны, дело его не ладилось. Цели своего прибытия

сюда юноша отчаивался достигнуть. С другой стороны, он начинал все более подозревать своих новых друзей. Природный разум и чуткое, благородное сердце говорили ему, что он опрометчиво сошелся с людьми темными и загадочными.

И вот здесь, в Петербурге, они совершают что-то такое, что тщательно скрывают от него и от его сестры и невесты.

В первый раз, когда Алексей отправился с замиранием сердца в дом своего деда, когда доложили о нем, то уже в прихожей Алексей увидел, какое впечатление произвело его посещение. Даже дворня вся смутилась, поднялась на ноги и заметалась. Весь дом вдруг заходил ходуном.

Графиня приняла его встревоженная, даже бледная, даже отчасти оробевшая. Но через несколько мгновений, после нескольких слов беседы, ее смущение перешло в нескрываемый и страшный гнев.

— Как вы смели опять приехать в Россию! — сказала она, и побелевшие губы ее дрожали. — Вы желаете опять попасть в крепость?.. Так я скажу вам, что этого не будет!.. Будет хуже и уже без пощады! На всю вашу жизнь. Вы будете в кандалах и в Камчатке!

Алексей и не ожидал лучшего приема от этой женщины, которая, конечно, должна была ненавидеть его. Он стал объяснять ей подробно и хладнокровно цель своего прибытия в Россию.

— Поймите, графиня, — сказал он, — что я прошу немного. Пусть дед мой поможет мне только получить аудиенцию у императрицы и вручить ей письмо французской королевы. И затем, если государыня согласится на просьбу женщины, стоящей так же высоко, как она сама, тогда вы можете согласиться и на то, что я попрошу у вас.

— Вы сумасшедший!.. Безумец!.. К тому же и дерзкий безумец! — отвечала графиня. — Вам было сказано и доказано, что никаких вы прав не имеете, что вы подкидыш. Вы упрямо противодействовали, сопротивлялись, были за это жестоко наказаны и все-таки не исправились. И вот теперь вы снова, с той же дерзостью, нагло появляетесь опять здесь и опять предъявляете какие-то права… Скажите: вы глупец, безумец или просто наглый, неисправимый человек?

На все эти выходки графини Алексей не отвечал ничего и только просил об одном: допустить его повидаться со стариком графом.

— Запретить вам видеться с моим супругом я не могу и не стану стараться. Вы повидаетесь с ним, но повторяю вам, что я не могу допустить, чтобы граф дозволил вам, хотя временно, именоваться его именем. Коль скоро вы ему совершенно чужой человек, то это немыслимо даже и на одну неделю. Наконец, ходатайствовать за вас перед ее величеством я не желаю. Если государыня в своем ответе французской королеве хотя раз упомянет о вас, именуя вас графом Зарубовским, то это одно как бы узаконивает ваши права на имя.

Беседа эта кончилась тем, что графиня обещала сказать мужу о приезде в Петербург Алексея и допустить его видеться с ним. Прощаясь с Алексеем, она вдруг прибавила с каким-то странным оттенком в голосе:

— Вы очень заблуждаетесь, если думаете, что ваша беседа с моим супругом приведет к чему-нибудь. Вспомните, что с тех пор, как вы виделись с ним в Москве, уже прошло немало времени, а в его преклонные лета люди быстро стареют. Вы очень удивитесь, когда увидите моего супруга. Он очень, даже очень… Чрезвычайно постарел.