Кухтик, или История одной аномалии

Заворотный Валерий

– Белый Орел?
– вскинулся Елка.

– Он самый.

Кровать под Елкой прогнулась.

– А черт! Не удержался все ж! Чуял я, что на мое место метит. Бонапарт хренов!.. Пригрел, понимаешь, на груди.

– Так что делать-то с ним теперь?
– спросил Степаныч.
– Как поступить?

– Что делать, что делать!.. Снять к чер-р-ртовой матери!
– зарычал Президент.
– Завтра же указ напишу.

Елка сжал кулаки, откинулся на подушку. Полежав молча несколько минут и придя в себя, он спросил:

– Ну, а как там вообще? Что в столице-то происходит?

– Волнуются

все, - сказал Степаныч, нагнувшись к изголовью кровати. Вон вчера даже Толстолобик позвонил. Спрашивал, как, мол, самочувствие. Он теперь везде только о вашем здоровье и говорит.

– Фиг ему! Не дождется...
– произнес Елка и закрыл глаза.

– Может, пойду я?
– спросил Степаныч.

– Погоди... Расскажи-ка еще. Как в правительстве? Справляетесь?

Степаныч нахмурился.

– Ежли по правде - не очень. Мыслищем теперь Толстолобик заправляет. Давят на нас. А мы - что? Это ж не ихнее поделение. Нам, чтоб дело вести, надо деньги где-то достать, налоги собрать. А с налогами, сами знаете как. Да и заводы стоят по-прежнему. С зар-платой туго. И вообще туго. Куда ни кинь.

– Опять все то же!
– тихо выдохнул Елка.
– Господи, да что ж это за жизнь!

Сердце его защемило, перед глазами пошли черные круги.

– Плохо мне, Степаныч, - прошептал Елка.
– Плохо мне... Устал я...

* * *

Обнаженный Елка лежал на гладком белом столе. Большая яркая лампа светила прямо ему в лицо. От двух высоких железных ящиков со множеством ручек, кнопок и стрелок к телу его тянулись гибкие провода.

Елка скосил глаза и увидел стоящего невдалеке человека в светло-зеленом халате. На руках его были надеты тонкие резиновые перчатки. Половину лица закрывала матерчатая повязка.

Приблизившись к столу, врач наклонился.

– Сейчас вы заснете, - сказал ласковым голосом зеленый доктор.
– Все будет хорошо.

– Ты ножичек-то помыть не забыл?
– спросил Елка, попытавшись изобразить улыбку.

– Не забыл, не волнуйтесь, - в тон ему ответил человек в маске.

– Ну, тады - режь!..

* * *

Большая Елка спал. Ему снился дивный сказочный сон. Ему снились все жители. Сразу. Все 150 000 000. Они собрались на необозримом бескрайнем поле, поросшем свежей весенней травой. В центре стоял он - Президент Елка. Жители, взявшись за руки, водили вокруг него хоровод. Лица их были светлы, радостны и беззаботны. Выглядели они сытыми, бодрыми и энергичными. Они смотрели на Большую Елку с любовью и теплотой.

Они улыбались ему.

Они прощали ему все его грехи и ошибки...

* * *

Кухтик стоял на углу площади. Мимо него, размахивая флагами и вздымая над головой портреты, шла длинная колонна жителей Лукичевска. Лица их были пасмурны и угрюмы. Из окна красивого дома на шествие с любопытством смотрел бывший и нынешний Местный Начальник. Впереди колонны двигались несколько мужчин с красными повязками на рукавах. Один играл на гармошке, ещё один держал коробку с рупором и микрофоном. Время от времени, поднося микрофон к губам, он выкрикивал что-то грозное про порядок и поделение. Колонна дружно отвечала сотнями голосов.

– По-де-ле-ние!.. По-де-ле-ние!!
– неслось над площадью...

От колонны отделилась грузная

фигура в потертом плаще. Кухтик узнал Надькиного отца. Тот шел, покачиваясь, и нес в руках две зеленые бутылки. К нему, тоже выйдя из колонны, присоединились два милиционера - толстый, с усами, и тощий, с плоским смуглым лицом.

Заметив Кухтика, Надькин отец замахал бутылкой.

– Эй, малой!.. Давай к нам!

Кухтик, поняв, что не отвертеться, медленно направился к ним.

– Во, малой! И ты, значит, тут. Молодец! Сейчас в лесок пойдем, обмоем праздничек...
– Надькин отец указал в сторону свалки-помойки.

– Туда нельзя, - сказал Кухтик.
– Там проволока.

– Это кому нельзя?
– возмутился Надькин отец.
– Нам нельзя?.. Фигня, малой! Нам все можно!

Он обхватил за плечи двух милиционеров, и все втроем они двинулись к Кухтикову дому. Опустив руки, Кухтик поплелся следом.

В заборе из колючей проволоки была проделана большая дыра. Возле нее, прислонившись к столбу, сидел часовой. Рядом в густой траве лежал автомат.

– Здорово, Петруха, - сказал толстый милиционер, взял из рук Надькиного отца одну бутылку и поставил на землю рядом с автоматом.
– Мы с мужиками пройдем, погуляем?

Часовой лениво кивнул.

В роще было прохладно и тихо. Лишь со стороны площади изредка доносились приглушенные голоса да звуки гармошки. Покореженные стволы деревьев заросли вереском. В воронках и ямах поблескивали черные зеркальца воды.

– Во благодать!
– сказал Надькин отец, опускаясь на большой пень. Здеся и погуляем.

Два милиционера пристроились рядом на поваленном стволе. Кухтик стоял, понуро глядя на всю компанию. Справа от него за редкими ветками кустов тянулась свалка-помойка. Над помойкой кружили вороны.

– Садись, малой. В ногах правды нет, - сказал Надькин отец.

Кухтик сел на заросший вереском ствол, рядом с толстым милиционером.

– Ну, давай отметим!
– Надькин отец поднял зеленую бутылку и хлебнул из горла...

Незаметно стало смеркаться. В темнеющем небе одна за другой зажигались бледные звездочки. Милиционеры сидели, расстегнув пуговицы на синих мундирах, и неторопливо беседовали между собой. Надькин отец время от времени встревал в разговор. С площади все ещё доносились неразборчивые голоса. Время от времени шум нарастал, и оттуда хором неслось:

– По-де-ле-ние!.. По-де-ле-ние!

– Ну, посидели, пора и честь знать, - сказал, потягиваясь, Надькин отец.

Кухтик встал и отошел к кустам помочиться. Только он закончил свое нехитрое дело и повернулся, чтобы идти назад, как роща озарилась вспышкой. Казалось, в небо взлетела яркая зеленая ракета. Кухтик поднял голову. Никакой ракеты не было видно. Он снова посмотрел на поляну, где сидела компания, и тихо охнул.

Надькин отец лежал за пнем, сжимая в руках пустую бутылку. Рядом с ним распластались два милиционера. А между ними и Кухтиком посреди заросшей поляны разгуливали невесть откуда взявшиеся три человека. Точнее, разгуливали только двое из них, а третий сидел чуть поодаль. Вглядевшись в одного из гуляющих, Кухтик с изумлением узнал знакомое со школьных лет лицо Автора Великой Идеи. Во всяком случае, сходство было поразительным.