Кукарека Иванович

Вангели Спиридон Степанович

"Бряк! Бряк! Бряк!" Звенят в бочке деньги!.. Значит, всё в порядке!

На добрый пуд за зиму похудел человек, ведь ему, кроме того, нужно было время от времени и самому с женой подниматься к бочке с денежкой в руке - дабы не прослыть на селе жадным.

А совсем недавно приснился Иону Думиникэ сон, такой страшный, что чуть его в могилу не свёл: снится ему, будто подходит к столбу какой-то человек, то ли знакомый, то ли нет, не разберёшь сразу. Подходит и говорит каким-то жутким голосом: "Давай-ка сюда лестницу, я забыл днём денежку в бочку положить". Забрался это он

наверх, достаёт из-за пазухи не денежку, а топор и мешок. Ещё более страшным голосом говорит Иону: "Теперь ты есть мой соучастник, потому что принёс мне лестницу", - и с этими словами пробивает в бочке дыру и начинает набивать мешок деньгами. "А теперь, - говорит, - подай мне камней и потяжелее, нельзя же оставлять бочку пустой. Да пошевеливайся, пока утро не наступило".

– Сейчас подам, - торопливо сказал Ион Думиникэ, соображая, что камень всё равно и ему нужен, чтобы хлопнуть вора по макушке.

Только Ион нагнулся, вор - трах!
– бросил лестницу на Иона и столкнул его в колодец вниз головой!.. Летит Ион в колодец, а сам думает: "Наверное, вор уже закинул мешок за спину и был таков!" Думает и всё летит, как будто у колодца и дна вовсе нет, летит и кричать уж было от ужаса начал... От своего крика и проснулся. Лежит и думает, что он на дне колодца в воде. Руками пошевелил - мягкая постель вокруг, зато сам весь в поту, будто и правда в колодец свалился. И сердце колотится в груди, вот-вот выскочит. Жена тоже не спит. Сидит рядом и переживает.

– Придумал бы что-нибудь, Ион. А то всё один сторожишь! Пусть и другие тоже поработают!
– Чуть не прослезилась жена.

Трудно сказать, на сколько пудов ещё похудел бы бедняжка Ион и что бы в конце концов сделало село со своей общей копилкой, если бы одним весенним днём не появились на ней... не какие-нибудь птички-невелички, а аисты. Два настоящих аиста! Прилетели и стали вить гнездо. Вот тебе и на!..

И собралось вокруг бочки столько людей, будто в село спустились пришельцы с далёкой звезды. Подошёл и дед Андрей Приспэ, самый старый житель села. Снял шляпу, низко поклонился аистам и говорит:

– Спасибо вам, птицы, а то я уж думал, что закрою глаза и не увижу вас в нашем селе.

А после достал пригоршню пшеницы из кармана и стал осыпать птиц, приговаривая:

– Живите, дорогие, птенцов растите на радость людям, а мы, если потребуется, ещё бочки с общими деньгами найдём!.. Да не в деньгах счастье. По поверью, аисты нам его приносят, и деревья, и небо, и звёзды... Вот так-то!

Когда на село опустились сумерки, кто-то засветил свечу у столба. И освещала та свеча всё так ярко, как в сказке, - не только гнездо, а всё село освещала своим маленьким волшебным пламенем.

С тех самых дней ходят мальчишки и девчонки друг за дружкой, да и взрослые, по воду только к колодцу Иона Думиникэ. Даже ребятишки из соседнего села сюда приходят: надо же своими глазами увидеть аистов на бочке Титирикэ. И каждый считает своим долгом постоять возле птиц, словно на всю жизнь их запомнить. А Ион Думиникэ? Что Ион Думиникэ?.. Ион Думиникэ с тех пор сладко спит по ночам в своей постели, как младенец в люльке: теперь уж точно вор не полезет к сберегательной бочке!

ШАПКА, ПОЛНАЯ ЧЕРЕШНИ

В

Шишках был базарный день. Отец Титирикэ продавал овцу. Продавал, продавал и наконец-то продал. Он с гордым и независимым видом расхаживал по ярмарке и присматривался ко всему: неудобно вернуться домой с пустыми руками.

И вдруг видит - продаётся черешня.

"Поспели, миленькие..."- подумал отец Титирикэ, глотая слюну. Постоял немного рядом с продавцом, а слюнки так и текут. "Нет, подумал отец Титирикэ, - лучше уж глотать черешню, чем слюни". И так как никакой сумки у него с собой не было, он снял шапку и наполнил её черешней до краёв.

Идёт, а сам про себя думает: "Вот дома рады будут, что полную шапку черешни привёз с базара".

И сам собой гордится: другой бы на его месте не удержался, хоть одну ягодку да съел бы, а отец Титирикэ не такой... Правда, руки впереди себя держать с шапкой, полной черешни, немного трудновато... Затекают руки...

"А что, если я всё-таки съем одну черешенку?
– подумал про себя отец Титирикэ, когда уже вышел с ярмарки.
– Шапка, пожалуй, такой же полной останется, а рукам станет немного легче..." Подумав так, он съел сначала одну ягодку, потом взял за хвостик вторую и отправил её в рот, благословив словами: "Пошла новая черешня в старый рот..."* Рукам стало хоть немного, да полегче. Короче, только ему одному было известно, что творил он по дороге, но вернулся домой отец Титирикэ с шапкой на голове.
– -----* Присловье, которым принято на селе сопровождать пробу нового урожая, - черешня поспевает первой.
– -----

Остановился, похлопал себя по карманам, за пазуху залез, шапку с головы снял и всю ее ощупал - и не скажешь, что был на ярмарке.

"Нет, - решил он, - неудобно с пустыми руками домой возвращаться", - и повернул обратно.

По дороге встречает человека с корзинкой под мышкой.

– Слушай-ка, - обратился к прохожему отец Титирикэ, - ты, я вижу, с ярмарки идёшь?

Человек кивнул головой.

– Что-то мне твоя корзина знакома...
– продолжал отец Титирикэ. Не у тебя ли я давеча черешню покупал?

– А какую черешню?
– спрашивает прохожий.
– Белую или красную?

– Признаться, - ответил отец Титирикэ, - цвета-то я и не заметил...

Огорчился человек с корзинкой, что не мог вспомнить покупателя, даже голову расстроенно опустил, но тут же сообразил и сказал:

– А на дереве ты узнал бы мою черешню? Вон мой садик на самой вершине холма...

Отец Титирикэ задумчиво поскрёб в затылке, но, увидев, что прохожий ждёт, повернул к нему, взял из его рук корзинку и водрузил её себе на голову.

Тут над изгородью в который раз уже появилась любопытная женская голова.

"Интересно: только что человек на голове шапку нёс, а теперь вместо шапки большая корзина... Видимо, при деньгах человек, что-то продал? Может, овцу, а может, и корову?.. Господи, да это сам отец Титирикэ, - продолжает соображать женщина, - как это я его сразу-то не узнала?.."

Взяв в руки прялку, женщина быстренько направилась к матери Титирикэ, уж очень хотелось ей черешни отведать, в этом году ещё ни разу не пробовала.