Кукиш с икоркой

Логунова Елена Ивановна

Ирка вернулась минут через пять, совсем в другом настроении. Она светло улыбалась, слегка пританцовывала и с аппетитом жевала грандиозных размеров пирожок, сопоставимый по габаритам и форме с богатырским лаптем Ильи Муромца.

– На сдачу дали, – пояснила подружка, великодушно разломив гигантский пирожок пополам.

Я с благодарностью приняла сочащийся вареньем ломоть сдобного теста и, чавкая, сообщила:

– Улица Минина перпендикулярна улице Ленина. Мы стоим как раз на их пересечении.

– Интересно,

что такого сделал этот Минин, что его именем назвали вторую по значению городскую улицу? – заинтересовалась Ирка.

– Сдается мне, это какой-то другой Минин, не тот, который в паре с Пожарским, – рассудила я.

– Ну да, этот в паре с Лениным! – засмеялась Ирка, необычайно повеселевшая после посещения ресторанного туалета.

– Сели и поехали? – спросила я, кивком указав направление движения.

– Вдо-оль по Ми-ининской! – весело забасила Ирка, забираясь в машину. – По Тверской и какой-то еще, не помню!

– Ограничимся Мининской, – сказала я. – Нам нужен дом номер двадцать один. Нечетные номера слева.

– Номер сто пять, сто семь… Ой, мы едем не в ту сторону! – спохватилась Ирка.

Она нахально развернулась посреди дороги, и мы покатили в противоположном направлении. Наказать нас за нарушение правил было некому, да и движение по улице Минина никак не назовешь оживленным. В данный момент по этой сельской магистрали перемещались только наша «шестерка» и с полдюжины рыжих дворняг, сопровождающих нас на манер мотоциклетного эскорта.

– Красиво идем, как правительственный лимузин! – заметила я, оглянувшись на бобиков, мчащих за нами с заливистым лаем. – Не хватает только толпы местных жителей, приветствующих наше появление с флажками в руках. Я-то думала осуществить нашу миссию по-тихому…

– Поняла, – коротко сказала Ирка, прибавляя газу.

Звонкоголосые песики отстали, а через пару кварталов на дороге появились и другие автомобили.

– Смотри-ка, светофор! – восхитилась Ирка.

– Желтый! – значительно сказала я.

Мы приближались к новому микрорайону, застроенному многоэтажными домами. Тут уже было более многолюдно и оживленно, во множестве появились вывески магазинов, пешеходы, автомобили и светофоры – все, как один, желтоглазые.

– Очевидно, это новейшая история улицы Минина, – изрекла я, проводив благожелательным взглядом автобус, под тяжестью набившихся в него пассажиров перекосившийся так, что обозначающая маршрут восьмерка в левом нижнем углу лобового стекла стала тяготеть к математическому знаку «бесконечность».

– А вот и наш двадцать первый номер! – довольно пропела Ирка, закладывая крутой вираж.

«Шестерка» свернула с улицы и запрыгала по рытвинам разбитой колесами неасфальтированной дороги.

Лавируя между грудами строительного мусора, машина проскакала к единственному подъезду девятиэтажной блочной башни и остановилась на маленьком островке гравия у самого входа.

– Двадцать первый номер, – повторила Ирка, указывая на новую табличку, закрепленную на стене новостройки.

Ярко-синие буквы и цифры на бледно-сером боку дома смотрелись как татуировка. «Ул. Х.Минина, д. 21», – прочитала я. Несомненно, мы прибыли по нужному адресу.

– Точно, это другой Минин, – пробормотала между тем Ирка. – Того, из учебника истории, звали как-то иначе. Не на букву Х, я бы запомнила.

– Тот был Кузьма, – подсказала я. – А этот, наверное, какой-нибудь Христофор, Харитон или Харлампий. Я другого не понимаю: почему в самом начале этой улицы стоят новостройки, а в конце – лабазы прошлого века? Должно же быть наоборот?

– Почему это? Все правильно, реконструкцию города начали с самого старого района. Ты туда посмотри! – Подруга ткнула пальцем в боковое стекло.

Я посмотрела в указанном направлении и увидела мусорный курган, наводящий на мысль об археологических раскопках. В груде серой щепы и почерневших от времени кирпичей угадывались какие-то облупившиеся ставни и куски резных наличников. Кучу обломков деревянного зодчества венчал помятый жестяной петушок.

– Ерунда какая-то получается! – воскликнула подруга, с трудом оторвавшись от созерцания флюгерного кочета, закопченного, как безобразно пригоревшая курица-гриль. – В двадцать первом доме еще никто не живет! Там даже стекол в окнах нет, не то что жильцов!

– Думаешь, Лазарчук нас надул? Нарочно назвал нам неправильный адрес? – Я расстроилась.

– Нет, на такую подлость даже капитан не способен, – решила Ирка. – А ну-ка, дай мне ту бумажку, на которой ты записала адресок.

Я послушно передала подружке листочек с расплывчатыми коричневыми рунами.

– Минина, двадцать один, – прочитала Ирка. – Ленка, вспомни, Серега так и сказал: «двадцать один»? Не «дом двадцать один»?

– Так и сказал, – уныло кивнула я. И тут же встрепенулась: – А ну, дай обратно бумажку! Ирка, ты гений!

– Я всегда тебе об этом говорю, – напомнила подруга.

– Действительно, Лазарчук опустил слова «дом» и «квартира», а это что значит?

– Что Лазарчук, в отличие от меня, не гений, – резюмировала Ирка.

– Это само собой! – отмахнулась я. – Это значит, что Серега мог иметь в виду другой адрес: Минина, двадцать, один! То есть дом двадцать, квартира один! А я на слух не уловила разницы.

– Дом двадцать на другой стороне, – сказала Ирка, поворачивая ключ в замке зажигания.