Кукла советника
Шрифт:
– Могу идти?
– Нет, – притормозил меня маг. – Два часа будь на глазах.
Я уселась в кресло, прихватив сборник задач и бумагу. Тим нахмурился, но ничего не сказал, хотя обычно требовал заниматься, сидя за столом. За осанку мою переживал. Сам он зарылся в счета, но нет-нет, да поглядывал на меня.
Я отхлебнула воды, смакуя драгоценную влагу сухими губами. Вкусная. Интересно, откуда ее набрали. Надо служанкам сказать, что буду теперь пить только такую. Я помахала плотным листом бумаги, как веером. Жарко…
Маг все так же стоял статуей, читая свиток. Как он только еще не поджарился в своей хламиде?
Я выпила еще воды.
И еще.
Забыв про стакан и вбитое в пятую точку воспитание, выхлебала остатки прямо из кувшина. Во рту сушило, будто лигу пробежала.
– Ф-фу, жарко-то как!
Я потеснила Сибилла у окна, а потом и вовсе распахнула прикрытые ставни. Легкий ветер осушил испарину на лбу, но по спине, из-под мышек ручьями лился пот. Покосившись на брата, начала расстегивать ворот блузы. Какая непослушная пуговица… А, это не пуговка, это жемчужина вышивки. … А это совсем не пройма…
Я вытерла рукавом пот со лба, щек. Почему темнеет? Туча?.. Я попыталась поднять голову, но вместо этого боднула подоконник, заваливаясь вперед.
– Ти-и-м?.. Что-то мне нехорошо…
Меня перенесли на кушетку, а потом и вовсе в ванну – я узнала ее по прохладе. Обернули влажными простынями, но это не помогло остудить растекающийся внутри жар.
– Л-ле…
– Что? Лира!
– Л-ле…
Распухший язык не ворочался, но умница Тимар догадался.
– Лед! Принесите лед!
Ледяные кубики плавились, лишь раздражая. Не помогали. Да и как они, похрустывая, потрескивая, будто брошенные в стакан с кипятком, находясь снаружи, могли охладить реки и океаны огня внутри моих вен? В ушах стучало, я полностью оглохла от рева крови, туман в глазах то превращался в черноту, то слегка рассеивался, являя мне чье-то лицо, усеянное веснушками. Оно троилось, кружилось хороводом и снова скрывалось в темной пелене. Не могу, не могу больше!
Я чувствовала каждый сосуд, каждый капилляр. Кипящее масло, смола, лава в них расчерчивали мое тело прихотливой картой с центром в грудине. Сердце ухало, колотилось, сжималось, сбиваясь с ритма, я хватала воздух ртом и никак не могла надышаться, и с каждым вздохом его удавалось глотнуть все меньше и меньше…
Горю! Я вся горю!
– А что случилось со второй женщиной, владеющей флером?
– Ее сожгли. Как шильду.
Темнота. Спасительная темнота.
Грубые пальцы раздвинули веки на левом глазу, в зрачок ударил тонкий луч света.
– Отлично.
Та же экзекуция над правым глазом.
– Чудесно.
Восхительно-холодная ладонь на шее.
– Неплохо. Как я и говорил, она справилась без противоядия. Все, ухожу.
Характерный хлопок сработавшего портала.
– Лира, Лира… Ты меня слышишь?
Я легкая-легкая, как перышко, но шевельнуться почему-то нет сил. Даже глаза открыть не получается.
– Если слышишь, моргни.
Напрягшись, я смогла шевельнуть ресницами.
– Слава Светлым!
После первого приема яда я провалялась в отключке почти шесть часов. После второго всего три, и конвульсии уже не были такими сильными. Через месяц я перестала терять сознание, а еще через три орать и корчиться от боли.
А
Тимару пришлось хуже – вся его спина превратилась в одну сплошную гематому. Он бросился на мага с кулаками, требуя дать мне противоядие, когда увидел, что я задыхаюсь, и тот приложил Тима о стену, снеся им зеркало и раковину.
Я терпела свинское отношение Сибилла, даже не помышляя о мести. Он копался в моей голове, и я страдала мигренью и светобоязнью по нескольку дней. Иногда маг уезжал, забывая оставить мазь от ожогов браслета, и мне приходилось довольствоваться облепиховым маслом и пчелиным воском. Я терпела… но, смазывая спину Тимара бодягой, пообещала себе, что когда-нибудь Змееглазый получит по заслугам.
…а живот ныл, даже не собираясь проходить. И поясницу тянуло. Да еще кололо где-то в боку, но не там, где бывает от долгого бега, а ниже, между лобком и бедренной костью. Еще и браслет жег, несмотря на то что флер я держала запертым. Научилась за четыре года.
Дурацкий день.
Я переврала несколько дат, пересказывая Тиму события дипломатических войн между нами, райанами, и королевством Рау, ошиблась в расчетах, и гипотетический камень гипотетического требушета усвистел в гипотетические выси, вместо того чтобы снести ворота гипотетической крепости. А защитники укрепления, соответственно, умерли от голода, потому что я запасла недостаточно гипотетических баранов и коров.
– Да что с тобой? – раздраженно отбросил бумагу с моими потугами на философские размышления Тимар. – «Добрым словом и арбалетом…»
– А что не так? – набычилась я.
– Ты лучше спроси, что «так», – неожиданно успокоился Тим. – Пожалуй, хватит на сегодня.
Я недоверчиво прищурилась.
– Серьезно?
– Угу. – Тимар перебирал донесения, разыскивая что-то. – Куда же оно делось?.. – заметив, что я еще сижу, цыкнул. – Я могу передумать!
– Уже исчезаю! – подскочила я. – Только книгу возьму!
– Что б полезное читала…
Это Тим о романах. Слезовыжимающие истории он терпеть не мог. Хотя, на мой взгляд, ему самому не хватало романтизма. Боги щедро отсыпали брату силы воли, не поскупились на практический склад ума, да и на внешность тоже. А вот романтизма не было. Не считая этого – ну идеальный же. Красивый, храбрый, сильный.
Уши предательски заалели.
В какой-то момент у меня сложился образ идеального мужчины, и он один в один походил на старшего брата. Глаза – чтобы темные, волосы в косе, высокий, чтобы выше меня – я к своим тринадцати вытянулась чуть ли не на три с половиной локтя, манеры чтобы аристократичные, и меня чтобы любил. Примерно так. Подозреваю, всему виной были книжки – о благородных рыцарях, искусниках, магах, драконьих Всадниках и прекрасных принцессах. Хотя на принцессу я совершенно не тянула – тощая, одни локти да коленки, как у кузнечика. С другой стороны, на рыцарей я уже насмотрелась – и ни одного благородного на всю казарму не встретила. Мага, как и искусника, я знала только одного, но ни первый, ни второй восхищения не вызывали. Умели они многое, но как люди – те еще сволочи. Сибилл особенно. Эх…