Кукла в бидоне
Шрифт:
— Вижу, — сказал майор.
— Говорю вам, не выводил он его с сентября…
— Порядок есть порядок, Прасковья Дмитриевна, — развел руками майор и улыбнулся. — Ударил ведь он пешехода передним колесом? — спросил он капитана. — Давайте осмотрим переднее колесо получше.
— А ничего вы не напортите? — подозрительно спросила Прасковья Дмитриевна. — А то мне Алексей, зять-то…
— Все будет в наилучшем виде, — улыбнулся майор и склонился над передним колесом, что-то делая с шиной.
«Скоро они там?» — подумала Прасковья Дмитриевна и начала поправлять дрова, припасенные на зиму.
— Гм, —
— Что? Какие деньги? — испуганно уронила полено Прасковья Дмитриевна и обернулась. Майор в штатском держал в руках толстенную пачку двадцатипятирублевок.
Прасковья Дмитриевна почувствовала, как спина ее покрылась враз потом. Деньги… Чьи деньги? Алексея? Почему? Откуда?
— Значит, не ваши? — переспросил майор, пристально глядя на нее. — Может быть, зятя вашего? Видите, как бывает: искали одно — нашли другое. Ну ладно, давайте оформлять находку…
Глава 15
Алексей получил путевой лист, сел за руль, устроился поудобнее. «Сегодня нужно быть поосторожнее: гололед», — подумал он.
Когда Алексей ехал в парк, у Белорусского вокзала он увидел «Москвич» со смятой облицовкой и разбитыми фарами, упершийся носом в «ЗИЛ». «Первая скользь самая опасная. Еще не привыкли».
Он повернул ключ зажигания, стрелка указателя горючего заплясала посредине шкалы. Все в порядке, на полдня работы хватит. Он включил двигатель, дал ему прогреться на малых оборотах и медленно двинулся к выходу. Он только притормозил у ворот, чтобы показать путевой и чтобы вахтер опустил цепь, преграждавшую выезд, как к машине подошел человек в форме майора и сказал:
— Не возьмете первых пассажиров?
Лицо человека показалось Алексею знакомым. Где-то он его видел. Ну конечно же, в ОРУДе. Майор, что вызывал его. Вечно они в парке торчат.
— Садитесь, товарищ майор.
Майор взглянул на водителя, прищурился, словно вспоминая:
— А… Знакомые всё лица. Вы, кажется, были у нас в отделе ОРУДа? Как фамилия?
— Ворскунов. Точно был. Ошибка вышла.
— Бывает, бывает, — охотно согласился майор. — Со всеми случается. Так как, берете, товарищ Ворскунов?
«Шутник, — неприязненно подумал Алексей. — На его месте я бы тоже шутки шутил».
— Как не взять, товарищ майор? С вашим братом нам ссориться опасно. Чуть что — ваши права, товарищ водитель. Садитесь.
Алексей открыл переднюю дверцу. Майор сел рядом, а его спутник сзади.
— Куда вас? В отдел?
— Нет, нам сегодня к начальству. На Петровку, тридцать восемь. Знаете?
— Известный адрес, — усмехнулся Алексей. «А вообще, — подумал он, — с милицией хоть ехать спокойнее».
Он осторожно съехал по крутому спуску, привычно тронул тормоза — все в порядке, держат, — выехал на путепровод у Савеловского вокзала и направился по Новослободской. «Значит, прямо, — подумал он, привычно составляя в голове маршрут, — с улицы Чехова в переулочек и выехать на Петровку».
Транспорт двигался медленно, гололед заставлял водителей держаться настороже. И мысли Алексея текли в ритме движения, неторопливые, лениво цепляясь одна за другую. Об Аникине
Он выехал на Петровку, остановился около тротуара и заглушил двигатель.
— Пожалуйста, — сказал он и полез в карман, чтобы достать сигарету, но в это мгновение заметил, что майор спокойно протянул руку, быстро вынул ключ из замка зажигания и сказал:
— Спокойно, Алексей Иванович. Не делайте глупостей, вы арестованы.
Алексей слышал слова, понимал каждое из них, но их общий смысл доходил до него медленно. Он как бы с трудом погружался в свое вдруг загустевшее, как масло на морозе, сознание. Но погрузившись, эта короткая фраза мгновенно разорвалась в его голове гранатой, смешав все мысли, наполнив его голову звоном и грохотом.
Выскочить, бежать… Он уже видел себя, как он рвет дверцу, выскакивает, петляя, мчится по тротуару, стараясь не наткнуться на прохожих, бежит, задыхаясь, куда-нибудь, лишь бы спрятаться, вжаться в какую-нибудь стенку, уйти от них, жаждущих погубить его жизнь, разломать все, скомкать, исковеркать… И уже мышцы его непроизвольно напряглись, чтобы сократиться в прыжке, но майор крепко держал его за руку, странно вывернув ее так, что она стала слабой и он не мог даже выдернуть ее, а человек сзади уперся в его спину чем-то твердым, и Алексей уже почему-то безучастно, как бы со стороны, как бы глядя фильм, подумал: пистолет.
Звон и грохот в его голове утихли, и вместо них по всему телу разливался липкий, холодный, цепенящий страх, который выжал все остальные чувства, обезволил, обессилил его, оставив место лишь для одной мысли, крутившейся в голове нескончаемой каруселью: «Попался, попался, попался, попался, попался…»
Его привели в комнату на третьем этаже. На окне комнаты была решетка, и Алексей отрешенно подумал: «Надо теперь к ним привыкать».
Майор кивнул ему на стул и улыбнулся, не зло, без гримасы:
— Ну вот, Алексей Иванович, наконец-то мы в рабочей обстановке. Мы с вами знакомы, а это капитан Голубев.
«А на кладбище все спокойненько, все культурненько и пристойненько…» — снова запрыгали в голове Алексея слова дурашливой песенки.
Он посмотрел на майора. Тот по-прежнему улыбался. Спокойно так, как улыбаются люди, которые любят улыбаться, умеют это делать со вкусом, чувствуя, что заслужили право на такую улыбку.
— Долго мы с вами встретиться не могли, — продолжал майор. — В ОРУДе, конечно, не в счет. Так вы ловко сработали оба раза, что вроде и все ясно и ухватиться не за что.