Кукла в чужих руках
Шрифт:
— К Лине не ходи! Поняла? — сказал Кирюха.
— А что это ты мне указываешь?
— А ты в борделе работать хочешь?
— Нигде я не хочу… — я смутилась. — А что Салим сказал?
— Что это подделка и гроша ломаного не стоит.
— Вот бли-и-ин… — Я разочарованно сникла.
— А я-то, дурак, размечтался. — Кирюха вдруг схватил меня за плечо и притянул к себе. — Поверил, что можно все бросить к чертовой матери и уехать отсюда!
От его одежды пахло влажной тканью и детским стиральным порошком. И глубоко под курткой стучало сердце. Я выпуталась
— Реально? Все бросил бы и уехал? А я?
Кирюха ехидно ухмыльнулся:
— А тебе я бы письма писал. Электронные!
— Жаль, конечно, что подделка. — Я прислонилась к шершавой стене. — А вдруг Салим врет?
— Может, и врет. — Кирюха задумчиво порылся в кармане, вытащил пачку сигарет, зажал одну губами и встревоженно похлопал себя по карманам. — Блин! Зажигалку потерял!
— А мозги ты не потерял? Монета где?
— На месте. — Кирюха запустил руку в карман джинсов, вытащил монетку и небрежно подбросил вверх. Она подлетела, крутясь и переворачиваясь. В этот момент случайный луч вечернего солнца осветил ее и монетка заблестела так, что я не сомневалась больше — Салим врал!
Крик со двора заставил нас оглянуться.
— Э! Жмур! Погоди!
Из подъезда торопился Рафик. Подойдя, он оценил ситуацию и чиркнул зажигалкой. Кирюха прикурил и выжидающе уставился на него. Тот перевел взгляд с него на меня и обратно:
— Слышь, Жмурик, братан сказал, что знает одного чувака, которому твое добро надо. Только не за дорого — это же фуфло!
— На фига тогда берется — раз фуфло?
— Чел — лох, грех не развести! — оскалился Рафик. — Лучше синица в руках. Да, Куколка? — Он подмигнул, и Кирюха взял меня за руку.
— Не, не пойдет! У меня все серьезно.
— Ну ты деловой, Жмур! — хохотнул Рафик. — А вы сейчас куда?
— Не твое дело, — отрезал Кирюха, и мы покинули двор.
Глава 9. Метро
Мы вышли на проспект. Дождь прекратился, начало смеркаться, и на асфальте, в свете фонарей и цветных витрин, блестели лужи.
— Может, в киношку смотаемся? — предложил Кирюха.
Я посмотрела на телефон, время было детское — всего полвосьмого, и согласилась. Сделаны ли у меня уроки, никто не проверяет, и домой торопиться нет смысла, тем более что вернулась мама. И если она с Игорем поссорилась, то будет нудеть, какие мужики сволочи. Если же все хорошо, то все равно ничего интересного меня там не ждет. С Кирюхой гораздо лучше.
— Идем, — согласилась я, — только, чур, на что-нибудь веселенькое!
— Тебе меня мало? — съехидничал Кирюха и потянул к метро.
Мы нырнули в ярко освещенный вход. Теплый поток воздуха с характерным запахом подземки растрепал волосы. Я приложила проездной к стойке, и тут Кирюха обхватил меня сзади за талию и плотно прижался к спине. Он переступал со мной шаг в шаг и дышал в макушку. Это было щекотно и приятно, но, как только мы прошли турникет, я сбросила его руки.
— Ты бы продлил проездной!
Он лишь ухмыльнулся и покачал головой. Лента эскалатора помчала нас вниз. Когда мы ступили на
«Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция…» — раздалось из динамиков.
— Спорим, я первая в тэцэ приеду? — сказала я.
И сделала вид, что срываюсь с места. Кирюха не стал дожидаться и бросился наперегонки. На последней секунде он влетел в вагон, и двери захлопнулись за его спиной. Сквозь стекло я увидела, как Кирюха повернулся ко мне с торжествующим выражением на лице. Я рассмеялась и показала ему язык.
Улыбаясь, я провожала глазами электричку, и раздавшееся прямо над ухом дружелюбное «Привет!» заставило меня вздрогнуть. Рядом со мной стоял Миша, тот самый добрый самаритянин из школы.
— Фу-у-ф! — выдохнула я и рассмеялась. — Напугал!
— А ты все время ждешь подвоха?
— А ты все время подкрадываешься исподтишка?
Он тоже рассмеялся и провел рукой по темно-русым волосам. На его запястье красовались крупные спортивные часы, расстегнутая парка горчичного цвета открывала кипенно-белую толстовку.
— А я тебя знаю, — сказал он.
— Надо же! — восхитилась я. — Видел меня сегодня в кабинете у завуча и запомнил! А я вот ничего дольше двух минут в памяти не держу. Как рыбка Дори. Ты кто такой? А ну-ка, отойди подальше!
Но он не обиделся. Улыбнулся и зашел следом за мной в подоспевшую электричку. Уцепился рядом за поручень и, переждав, когда выровняется нарастающий гул колес, наклонился почти к самому моему уху:
— Слушай, Соник…
Но я не дала ему договорить:
— Меня зовут Соня!
Мало мне Кирюхи, который постоянно коверкает мое имя! Теперь еще и этот нашелся!
— Не-а! — обезоруживающе нагло улыбнулся он. — Ты — Соник! Потому что все время куда-то бежишь!
— Пф! С чего ты взял?
— А я тебя видел ночью. Но ты сбежала.
— Это не я.
— Палец, кстати, кривой получился! — Миша продолжал улыбаться. Теперь уже вызывающе нагло.
— Да ни фига! Прямой! — возмутилась я и тут же сообразила, что выдала себя с головой.
Он снова рассмеялся. Я тоже. И подумала, что парень-то довольно симпатичный. И глаза у него красивые.
Я люблю смотреть людям в глаза. Ни разу не встречала похожих. Глаза как отпечатки пальцев — у каждых свой цвет и рисунок. Можно сказать, я коллекционирую цвета глаз. У Кирюхи, например, ореховые, как скорлупа зрелого фундука, с золотыми крапинками; у Нинки-соседки — фиолетовые, как фиалки на школьном подоконнике; у Дамира Алиева — глубокие, черные, нефтяные такие глаза. У этого парня они были как асфальт, на котором застыли лужицы: темно-серые с голубыми льдинками.
Миша стоял близко, и я ловила приятный аромат его парфюма. Запах лимона и чего-то горького. Вдруг поезд притормозил, и вагон слегка тряхнуло. Я качнулась, но Миша уверенно подхватил меня за талию. Это было неожиданно, и я подумала, что он довольно милый и совсем не похож на ту школьную компанию, которая держится обособленно от остальных.