Кукла в чужих руках
Шрифт:
— Нет, — растерялась я.
— Ты приглашаешь меня на двойное свидание, при этом тянешь одеяло на себя! Ты же говорила, что без ума от своего парня?
— Так и есть…
— Зачем тогда Кирилла на веревочке водишь?!
— Никого я не вожу! Юлька, я тебя не понимаю!
— Серьезно?! Не понимаешь?! — она расхохоталась.
— Слушай, если у вас с Кирой не ладится, мне очень жаль. Я сделала все, что могла…
— Это точно, — голосом холоднее антарктического льда подтвердила Юлька и повесила трубку.
В
— Кир! — Я поскреблась у соседской двери. — Выйди, пожалуйста.
Кирюха с недовольным видом выглянул из-за занавески в эркере.
— Сонечка, деточка, проходи! — подала голос тетя Наташа. — Не стой в дверях! Свои же люди, почти родственники!
Она радушно замахала руками, но Кирюха выскочил из своего укрытия и подлетел ко мне.
— Чего надо?
Через узкую дверную щель, которую он оставил между нами, было видно, какой он всклокоченный и хмурый.
— Чего ты злой такой?
— Пэмээс у меня! Всё?!
Он попытался захлопнуть дверь перед моим носом, но я подставила ногу.
— Я не поняла, ты что, обиделся?
— Обижаются девочки.
— Во! Кстати, о девочках! Выйди, Кир! Пожа-а-алуйста! — Я закусила губу и подалась к нему, надеясь, что жалобное выражение моих умильно округленных глаз его растрогает.
— Хватит, Сонька, прекрати, — чуть мягче сказал он. Пауза. Я продолжала умолять его вздернутыми бровями. — Хорошо, — сломался Кирюха и скользнул в коридор.
— Кир, что там у вас с Юлькой произошло? Я ей звоню, она обижается и разговаривать не хочет. А я ничего не понимаю.
— А я тебя предупреждал!
— О чем?
— О том, что если лезть в чужие жизни, то возникнут проблемы!
— Ты специально испортил отношения с Юлькой, чтобы мне досадить?!
Кирюха закатил глаза и состроил гримасу, говорящую, что я совсем дура. Ему даже не пришлось повторять свою обычную присказку.
Мы стояли друг напротив друга. Из протекающего крана в ванной капала вода, по крыше гулял ветер, норовя сорвать железные листы, за дверью бормотал телевизор. И вдруг лампочка над нашими головами заморгала. Напряжение тока упало, свет сделался тусклым, а потом вовсе пропал. И вмиг наступила темнота. И тишина. Исчезли все звуки. И стало так холодно, будто разом отключилось отопление. Но самым жутким оказалось безмолвие, какое бывает только перед каким-нибудь ужасным событием.
— Кир, — прошептала я дрожащим голосом и протянула руку.
Кончики пальцев коснулись обоев на стене. Кирюха исчез! Резко отшатнувшись, я обхватила себя руками. По спине побежали мурашки. Чьи-то ледяные ладони опустились на плечи, вдавливая в пол и парализуя волю. Как во сне, я пыталась закричать, но только беззвучно открывала рот! Силилась выдавить хоть какой-нибудь звук, но получался полузадушенный хрип. Это длилось всего несколько мгновений, но для меня прошла вечность.
— О господи! — вздрогнула мама и тут же воскликнула: — Сонечка! Ты уже дома?
Не в силах ответить, я лишь кивнула. К нам подошел Кирюха — это он оказался тем сиянием в конце коридора. В одной его руке была горящая свеча, в другой — еще несколько незажженных. Он их протянул маме:
— Возьмите, тетя Надя.
— Ой, Кирилл, какой ты молодец! Как быстро сориентировался! — Мама взяла одну из свечек и поднесла фитиль к колеблющемуся язычку пламени.
— Сейчас пробки проверю, — вздохнул Кирюха. — Опять вылетели, наверное.
— Хорошо, что хоть где-то есть настоящие мужчины. — Мама всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Куда вы только потом все исчезаете, когда вырастаете?
Даже в полутьме было заметно, что она только что ревела: лицо припухло, а нос блестел.
— Ма, хватит, — сказала я, и она, махнув рукой, снова исчезла за дверью.
— Держи, — Кирюха сунул мне в руки свечку и зажег ее, — а то описалась от страха!
И пошел ко входным дверям, где находился распределительный щиток. Я поплелась за ним.
— Что, даже не спросишь, почему я так боюсь?
— Хочешь, чтоб спросил?
— Ты все равно не поверишь и будешь надо мной ржать.
— Я и так буду над тобой ржать, если захочу!
Кирюха пощелкал тумблерами, и коридор вновь озарился тусклым электрическим светом.
— Да что же это такое! Юлька со мной не разговаривает, ты тоже!
— Может, на это есть причина? А, Софико?
Я задула свечу, и едкий дым тонкой струйкой полетел вверх. Я втянула его носом, и там сразу же защипало, а на глазах выступили слезы.
— Все меня бросили! — простонала я. — Даже поделиться не с кем!
— Чё со своим героем не поделишься?
Выронив свечу, я уткнулась лицом в ладони и отвернулась к стене. Не признаваться же Кирюхе, что Миша толком и не выслушал меня. Наши с ним встречи были волнующе-романтичны: полушепот, поцелуи и объятия, но мы никогда не разговаривали по душам. А мне жуть как не хватало таких разговоров! Тем более сейчас, когда что-то чужое и страшное пряталось за спиной, тяготило, довлело надо мной. Я никак не могла понять, как избавиться от этого.
— Сонь, — Кирюха осторожно потянул меня за плечо, — не надо. Не плачь.
Он снова попытался оторвать меня от стены, но я лишь отбрыкивалась.
— Давай выкладывай, что там у тебя произошло? А то уйду! — пригрозил он.
Испугавшись, я обернулась и схватила Кирюху за плечи, что есть мочи вцепившись пальцами, но он даже не поморщился.
— Сначала я сама не верила, — горячо зашептала я, — но все началось с того, как мы нашли те монеты! И серьги! Или когда духов вызывали? Кир, я ничего не понимаю…