Кукла

Драч Маша

— Ты ничего не понимаешь, — Быстриц отвел взгляд в сторону.

— Так объясни ты уже, наконец-то мне! — всхлипнула Аня. — Хватит меня мучать!

— Ты хочешь объяснений? — Стас вплотную подошел к Аньке и глянул на нее с высоты своего роста. — Я тебе их дам, но не думаю, что они тебе понравятся.

Глава 29

Аня смотрела на Стаса, затаив дыхание. Всё внутри нее сжалось, напряглось, и даже дышать стало невероятно трудно. Сейчас, именно в эту минуту всё и решиться, в душу заполз липкий страх. А и правда, готова ли бы была Анька выслушать откровение Быстрица? Хотелось надеяться, что да.

— Изначально, когда я тебя только увидел, мне захотелось тебя просто трахнуть, понятно? Я люблю подчинять себе женщин в постели и решил, что ты именно та,

которую можно уломать, — начал Стас, отступив на шаг назад, но, не сводя с Аннушки своего пронзительного взгляда. — Я искренне радовался тому, что ты не поступила в университет. Я помог тебе лишь потому, что хотел затащить тебя в постель. Да! Вот такой я мудак! Пока я уламывал тебя, то ездил трахаться к Вике, чтобы не наброситься на тебя и не спугнуть. И после нашего первого раза мне было глубоко похер на то, что ты ходила вся в синяках, — голубые глаза Быстрица потемнели от злости и возбуждения. — Похер потому, что я такой, я люблю видеть на женских телах синяки, меня это дико заводит. Люблю душить, душить так, чтобы женщина сознание теряла. А потом… Потом всё в какой-то момент пошло наперекосяк, — Стас принялся расхаживать туда-сюда. — Я стал ревновать тебя и ненавидеть твою сестру за то, что она с тобой так обошлась. Я об этом говорил с Викой, и она сказала, что я просто влюбился. Я не влюблялся много лет, и не планировал этого делать. Ты должна осознать, что я ужасный человек. Я хотел лишь попользоваться тобой, а потом выбросить, как тех девушек, которые были до тебя. Но проблема в том, что ты не такая, как все предыдущие. Ты веришь мне, хочешь заботиться обо мне, но так не должно быть! Ты мне приготовила тот проклятый штрудель… Тот ебанный штрудель и всё… Я не знаю, что еще сказать. Я хочу быть с тобой, определенная часть меня жутко хочет этого, но я понимаю, что так не должно быть. Я лгал тебе, манипулировал тобой, как куклой, а потом… Потом влюбился и это злит меня. Рядом с тобой я теряю контроль, а так не должно быть. Ты хотела объяснений? Так вот они, — Быстриц остановился и нервным движением снял с себя пиджак и психованно бросил его в кресло. — Почему я игнорировал тебе в последнее время? Да потому, что у меня полный пиздец на работе и ко всему этому я постоянно думаю о том, что ты мне сказала в машине после ужина у матери. Ты хочешь детей и это нормально. Но… Но я не могу их иметь! Я бесплоден и это убивает меня, понимаешь? Вот такая вот шутка бога. Не хотел завязывать с тобой серьезных отношений, а в итоге ненавижу себя за то, что не смогу сделать тебя счастливой. Надеюсь, я удовлетворил твое желание? — Стас перевел дух и стремительно направился на кухню за бутылкой чего-нибудь горячительного, так как нервы уже просто сдавали.

Анька стояла и невидящим взглядом смотрела перед собой. В голове звучали отголоски слов Стаса, что неприятно резали слух. На глазах навернулись непрошеные слезы, а в душе образовались смешанные чувства. Ане жутко хотелось подойти к Быстрицу и отвесить ему крепкую пощечину или больно ударить по коленке. Но в то же время хотелось просто обнять и успокоить.

Той злости, на которую возможно рассчитывал Стас, у Аннушки почему-то не было. Ощущался горький привкус обиды, но уж точно не злость. Где-то в глубине души девушка понимала, почему Быстриц так рьяно хотел ей помочь. Да она и сама не сразу впустила в свое сердце нежные чувства к нему.

Складывалось такое впечатление, что с их первой встречи уже прошло много-много лет. Многие события в памяти немного смазались и сгладились. Аня знала, что Стас ее любит и его исповедь, пусть местами жестокая, зато правдивая, служила тому доказательством.

На ватных ногах Аннушка тихо прошла к кухне и осторожно открыла дверь. Стас сидел за обеденным столом и с горлышка бутылки пил алкоголь. Рубашка была наполовину расстегнута, обнажая крепкую грудь Быстрица.

Наверное, самым ожидаемым решением во всей этой ситуации было бы продолжить скандал, но Ане не хотелось ссориться и пререкаться. Несмотря на свою обиду и боль, она подошла к Стасу, села ему на колени и обвила свои руки вокруг его шеи. Он не смотрел на девушку. В голубых глазах отчетливо читалось раскаянье и усталость. Быстриц сейчас казался намного старше своих лет из-за изнеможенного взгляда и нескольких складок глубоких морщин, образовавшихся на лбу. Должно быть, он действительно сейчас переживал не лучшие времена.

Аня хотела что-то

сказать ему, но сама не понимала, что именно. Слова поддержки? Или выказать претензии? А имеет ли это хоть какой-нибудь смысл? Нет. Не сегодня. Она пальцами коснулась скулы Стаса, нежно провела к колючему подбородку, а затем осторожно поцеловала в губы с горьким прикусом алкоголя.

Быстриц замер на месте, отставив бутылку в сторону. Он не ожидал, что после всех сказанных им слов, Аня захочет его поцеловать. В сердце больно и в то же время приятно кольнуло. В который раз Стас убедился в том, что его любовь к этой девочке самое верное явление, которое вообще когда-либо с ним произошедшее.

Аннушка вновь его поцеловала, но уже гораздо уверенней. Возбуждение и адреналин после признания смешались в единую гремучую смесь. Быстрицу и так довольно трудно удавалось игнорировать Аню последние пару дней, учитывая, что его тело и душа требовали ее так, как странник в пустыне жаждет глотка живительный воды. Все прикосновения сейчас ощущались особенно остро, и Стас отчётливо понял, что не может больше сопротивляться.

— Возьми меня, — горячо прошептала Аня, опустив одну руку на его ремень. — Возьми не щадя меня.

Вызов оказался открытым, не обрамленный ненужными намеками. Именно этого сейчас так и не хватало. Открытости и возможности быть самим собой с той, которая готова принять тебя таким, каков ты есть.

Стас прижал Аню к себе с такой силой, будто силясь слиться с ней в единое целое. Перехватив инициативу, он жарко и страстно поцеловал ее, крепко почти, что болезненно сжимая узкую талию своими руками. Прелюдии здесь были совсем неуместными, да и ненужными. Практически разодрав Анины вещи, Быстриц аккуратно уложил ее на стол и, прикусив один сосок, быстро расстегнул свой ремень и вытащил его из петель.

— Если будет слишком, скажи мне, и я остановлюсь, — хриплым голосом проговорил Стас, закрепляя свой кожаный ремень на утонченной шее Аннушки. Девушка ничего не сказала в ответ, лишь положительно кивнула головой.

Необузданное желание обладать, захлестнуло Быстрица, будто цунами, оно оказалось настолько сильным, что перед глазами даже заплясали белые пятна. Шум заполнил уши, а член от перевозбуждения начал дико болеть.

Освободив Аню от нижнего белья, Стас закинул ее стройные ножки себе на плечи и одним уверенным, сильным толчком вошел в нее. Два стона сплелись в одну общую гармоничную мелодию. Внутри Ани было так тесно, что Быстриц начал опасаться кончить слишком стремительно, а этого так не хотелось. Потянув за конец ремня, Стас начал двигаться, стараясь не упустить из виду реакцию Ани. Впервые для него секс означал нечто больше, чем обычный инструмент по достижению собственного удовольствия. Это было так странно и даже волнительно. Быстриц освобождался, перерождался, и Аннушка помогала ему в этом нелегком деле. Он ощущал отклик ее податливого тела настоль отчетливо, что на миг в голове проскочила мысль о том, что они действительно стали единым целым. Это единение не заканчивалось на физическом уровне, оно шло дальше, гораздо дальше, где господствуют законы душ, которые стремятся друг к другу, несмотря на предубеждения разума.

Если раньше Стас был уверен, что знает об удовольствии всё, то сейчас над этим можно просто посмеяться. Настоящее, обжигающее удовольствие Быстриц получал именно сейчас. Когда черта была наконец-то пройдена, маски сброшены, а сексуальные предпочтения приняты партнером, Стас действительно ощутил себя целостным и абсолютно счастливым.

Аня попросила взять ее и не щадить при этом, но ирония заключалась в том, что Быстриц больше не хотел ей причинять боль и наказывать. Невозможно наказывать тем, что приносит наслаждение, а удушье во время секса и стало тем самым наслаждением для обоих.

Когда оргазм настиг разгоряченные тела, Стас потянул ремень на себя, запрокинув голову назад. По вискам скользили капли пота, дыхание окончательно сбилось, а во рту пересохло. Аннушка аккуратно высвободилась и сев на самый край стола, обняла Быстрица и прижалась щекой к его груди, в которой сердце билось в неистовом ритме.

Не хотелось ничего говорить, чтобы не нарушить эту совершенную тишину. Аня была готова бесконечно вот так сидеть, сжимать в своих объятиях крепкое тело Стаса, слушать его сердце и ощущать, как сладкие волны оргазма медленно отпускают ее и уступают место умиротворённости, которой Аннушке порой так не хватало.