Куклолов
Шрифт:
***
В школу не надо. Квартира пристроена. В банк – нужно, но не горит. В институт – то же самое, да и что там делать? Устраиваться надо летом, во время приёмной кампании. Можно, конечно, сходить, посмотреть, разведать – может быть, Наталья права, не стоит искать лучшего от хорошего, сюда же и поступать. Но Олег даже представления не имел, на кого учат в этом инженерном. Да и к математике с физикой никогда не тяготел.
– Ладно. Посмотрим…
В любом случае, на дворе стоял февраль, и думать о поступлении не то чтобы слишком рано… Но
Мамины счета… Тоже терпят; после того, как арендаторы дали залог и за душой появилась наличка, стало спокойней. За ночь навалилась тупая тоска, приглушившая и звуки, и краски, и запахи. Что-то хорошее всё-таки было во вчерашнем дне – теплилось такое чувство; но что именно – Олег вспомнить не мог, будто перед глазами задёрнули матовую занавесу.
Проснувшись, он долго пялился в сетку верхней кровати и просвечивавший меж прутьев матрас, пытаясь отыскать себе дело. Причины встать прямо сейчас, сей же миг, не было.
Снаружи клубились тучи. Кто-то сновал по коридору, но шумели несильно.
– Спать. Спать.
Но больше не спалось; ёжась, Олег натянул одеяло до носа, но холод пробирал до костей. Сел, дотянулся до куртки, накинул на себя, лёг снова. От куртки почему-то пахло дымом, и манжеты были противно-влажные. Где он вчера был? Что делал?.. С кем?..
Вспомнилось про картошку. Тут же набежала слюна. Он ведь так и не поел вчера. Где был? Что делал? Тут же пришла на ум Катя, с усталыми глазами и рыжими локонами. Как он с ней познакомился, где видел, при чём тут картошка? Но сковородку из шкафа Олег всё-таки вытащил, водрузил на стол, спохватился: есть-то нечем. Наломал руками купленный вчера хлеб. Управляясь двумя горбушками как китайскими палочками, принялся за холодную, несолёную, полусырую и кое-как нарезанную картошку.
– Слезами посоли.
Он бы испугался, если бы голос был мамин или отцов. Но произнёс это голос совершенно незнакомый, механический, звонкий. Олег даже не повернулся; тысячу раз читал о том, что при сильных стрессах возможны галлюцинации. Спасибо, не зрительные…
– Будет, будет.
Голос был скорее девичий, но уж слишком звонкий, почти ребячий. Олег всё-таки обернулся. Разумеется, никого не было. Пыльная, необжитая комната. Молочная туманная пустота за окном. Никаких гостей; никаких голосов. Десятый час. Как же медленно идёт время, когда ничего не ждёшь, да и ждать нечего.
Олег промаялся до двенадцати, то зарываясь в одеяло, то без толку бродя по комнате от окна к дверям. В первом часу не выдержал, оделся, запихал поглубже под кровать сумку с отцовым письмом насчёт кукол, сунул в паспорт несколько купюр и пошёл в институт – коменда сказала, что на территорию его с общажным пропуском пустят без проблем.
Да уж. Хороша безопасность этого инженерного института. Тем не менее, побывать там наверняка будет интересно. Мама всё капала на мозги, что надо ходить на дни открытых дверей, смотреть вузы, думать, куда хочется поступить… Вот и случай представился.
Олег прикусил губу, закинул на
– Морозно, – хмыкнул кто-то.
Олег опять заподозрил бесплотный голос, но на лавке у крыльца сидел вполне реальный человек из плоти крови: в джинсах, в чёрной толстовке с закатанными рукавами и с сигаретой в руках.
– Будет, будет, – растерянно ответил Олег, словно это был какой-то пароль. Поглядел на сигарету. – Наверное, греет?
– А то. – Новый знакомый задрал голову, выдохнул дым в рыжевато-серое небо. – Заодно мозги прочищает. Ладненько, потопаю.
Спрыгнул со спинки скамейки и, перемахнув через перила, оказался на крыльце.
– Эй! Эй, погоди! Слушай, как до института дойти?
– Вон сюда между домами, – махнул парень. – Там вдоль шоссе налево до развязки и потом вперёд, сразу увидишь главный корпус.
Надо же. И не подумал удивиться, что Олег не в курсе, как попасть в институт.
– Спасибо…
Глава 6. Институт
Шоссе, вдоль которого торчали институтские корпуса, выглядело настолько унылым, что хотелось развернуться и броситься вон. Погустевший с утра туман скрыл всё по ту сторону дороги; не факт, что я вернусь, не заблудившись.
Вернусь. Не так уж сильно и хотелось. Я подумал о комнате в общаге, плюнул под ноги и пошёл вперёд. Оранжевые корпуса вздымались всё выше, давя громадой. Где-то между зданий мелькали бледные огни. Что за секретное производство тут такое?
Снег под ногами чавкал так громко, что закладывало уши. Ботинки опять промокли. Мама ещё осенью всё звала в магазин, но то то, то это, то ещё какие дела… Вот и остался в дырявых ботах.
С каким-то отчуждением я подумал, что хорошо бы заболеть; в болезни время пройдёт быстрее.
– До чего – быстрее?
Последние дни я брёл, как в вязком, по щиколотку, болоте – от вешки к вешке. От звонка отцу до звонка Натальи. От встречи с ней до разговора об арендаторах. От утра с той странной семейкой до слов комендантши. От стен комнаты до толстяка и Кати. От пустой ночи до кирпичных оранжевых ворот проходной. И опять я чего-то ждал. Что-то маячило впереди. Что-то там было впереди. А я не знал.
Столько дверей… Пропуск у меня был не электронный, обычная бумажка. Наверно, надо кому-то показывать.
Но и показывать никому не пришлось: я дёрнул первую попавшуюся дверь, миновал тёмный и низенький коридор и вынырнул на другом конце узкого здания проходной. Вышел – и, словно Алиса, провалился в кроличью нору. Тут была та же зима, те же коричневые, усыпанные песком дорожки и кривые чёрные стволы. Но… Веселей, что ли. Белей. Чище. Перед входом росли разлапистые ёлки – вкрапления изумрудов, на которых отдыхал глаз. Яркие кирпичные стены, красные лавки, цветные стёкла прямо над входом… Будто на праздник попал.