Кукловод Тысячи и одного заговора

Юрченко Сергей Георгиевич

— То есть — войне? — ровным голосом спросила Агнешка.

— Не обязательно. Можешь заняться проповедями. Сейчас пока у меня нет никого, кто мог бы научить тебя алхимии и сотворению артефактов, на как появятся — сможешь научиться и этому, и заниматься ремеслом…

— Я буду сражаться, — произнесла Агнешка таким тоном, что перед моим воображением она предстала облаченной в белые сапожки, короткое сине-белое платье… и с клинком, спрятанном в широком и длинном рукаве. А поседевшие от непростой жизни волосы у нее и так есть.

— Хорошо — я потрепал колдунью по голове. Хотя возрастом она и была старше героини "Сердец Пандоры", но не так уж намного. — Кстати, — вспомнил я важный момент, — а почему, когда мы впервые встретились, призывала церберов не заклинанием, а ритуалом?

— Я… — демонолог вздрогнула. — Я… я просто боюсь их.

Агнешка повесила голову, а я просто замер в шоке.

— Кого "их"? — на всякий случай уточнил я.

— Демонов, — еще раз

вздрогнув, ответила Агнешка. — Только Арр и Гирр, только их я могу терпеть… И… и я не хочу вспоминать, как Марроган, мой наставник в культе этого добился. Он ломал меня… и, боюсь, сломал. Я никогда не смогу выступить против него… и я не уверена, что смогу не исполнить его приказ…

Я молча кивнул. В принципе, в ходе моей работы в той, прошлой части моего существования, мне приходилось иметь дело с информацией о деятельности тех, кого называли "тоталитарными сектами", а сейчас я даже возглавляю одну такую, так что о методах вербовки и обеспечения лояльности я имею некоторые представления. И, в частности, сейчас собираюсь воспользоваться некоторыми из них.

Постепенно мне удалось выяснить, какими методами Агнешку приучили не бояться церберов, призываемых ритуалом. И способы эти показались мне отвратительными. Шантаж жизнями, наказание болью, голодом, тьмой, угрозы изуродовать еще сильнее, чем было… весь арсенал маньяка-садиста. Даже немного удивительно, что девушка сохранила в себе хоть что-то доброе. В последнем я уверен — стат "Репутация" не врет. Или, по крайней мере, информация о таких выходках системы не стала общеизвестной. Но даже такими изуверскими методами от начинающего демонолога удалось добиться только того, что она с грехом пополам могла не знакомить окружающих с недавно съеденным. И это только потому, что ей с трудом, но удалось наладить общение с двумя конкретными церберами, которых она и призывала в случае крайней необходимости. А вот на тварей, что приходили на заклинания — реакция оставалась та же, что и раньше.

— А ты пробовала вплести в заклинание их имена? — заинтересовался я.

— Нет, — покачала она головой. — А разве так можно?

— Давай попробуем, — улыбнулся я. — Только выйдем туда, где места побольше.

Моя теория о взаимосвязи призыва и внешнего имени — опровергнута не была. На заклинание, в которое Агнешка включила имя Арра — пришел именно тот цербер, которого Агнешка если не "хотела", то не слишком боялась увидеть.

Посмотрев на меня круглыми глазами, Агнешка по моему приказу отозвала цербера, и двинулась в Палаты вихрей, общаться с остальными культистами. Ну а то, что за ней двинулся заранее призванный смотрящий — это уже технические детали.

Я же спустился обратно в подземелья донжона, а именно — в камеру, где хранился конфискат. Признаться, большая часть конфискованного представляла собой просто хлам, из которого с некоторым трудом удалось набрать 1000 золотых монет (на всех арестованных) и 2 меры самоцветов (пришлось выдергивать камни из отвратительного вида "украшений", которые в Торговой гильдии оценили даже дешевле указанной суммы, и получившийся золотой лом швырять в сокровищницу вместе с поступившим в прииска золотым песком, который механика игры сразу превращала в звонкую монету). Артефактов, даже самых дешевых — не нашлось совсем.

Зато меня сильно заинтересовала серия миниатюр, конфискованных у одного из перекупщиков, что, впрямую не состоя в Гильдии торговцев, скупали для нее плоды крестьянских трудов. Самого перекупщика загребли "за компанию" с одним из его знакомых, который попался на пропаганде человеческих жертвоприношений, и высказываниях вида "Вот нас, тупых, завоюют умные и развитые демоны — и всем будет хорошо. Сильмэран [63] будем пить". В отличие от толерантной Земли, с ее "свободой совести и слова", в моих владениях подобные высказывания вполне себе являются составом преступления. Как и в случае с рабовладением, я установил жесткую государственную монополию на жертвоприношения. А уж пораженческие настроения и призывы к смене существующего строя — и вовсе повод для применения Высшей меры социальной защиты, то есть — смертной казни… через мумбо-юмбо. То есть — отдание на поругание сфено.

63

Сильмэран — спиртной напиток, имеющий широкое распространение в Инферно. Секреты его изготовления неизвестны на земле, но ходят слухи, что его делают из слез погибающих душ грешников.

Однако те картины, что я сейчас наблюдаю, давали основание подозревать, что данный "узник совести" — куда менее невинен, и более опасен, чем это показалось Ставру, который не выпустил его лишь из следования советам "Прикладного руководства по построению демократии" Николло Маккиавелли, который упоминал, среди прочего, что зло пусть и сильное, но кратковременное и причиненное немногим (вроде казни нескольких семей до последнего человека) порождает в народе меньшее возмущение, чем зло малое, но действующее

на многих и в течение длительного времени (вроде повышения налога на грош). Но…

Я остановился возле привлекших мое внимание картин. Черно-белые гравюры были выполнены с большим искусством и радовали глаз. На первой из них прекрасная птицедева на легких крыльях неслась близ циклопической стены, сложенной из живых, сверкающих языков пламени. Рядом статуя кентавра с натянутым луком возвышалась над крепостным рвом, проходящим мимо той же самой стены, возле которой мчалась птицедева. На следующей стая гончих рвалась за добычей между деревьев, к которым прижимались силуэты людей, наблюдающих эту охоту. Четвертая же показывала дождь в пустыне, благодатной влагой проливающийся в бесплодный песок. Казалось бы, что здесь такого? Но я-то, еще перед первым входом в игру, лазал по форумам, и смотрел скриншоты различных локаций игры. И изображенные места были мне хорошо знакомы, слишком хорошо, чтобы допустить возможность случайного совпадения. Дит. Город павших душ, занимающий более чем 20 % (два из девяти Кругов) базовой реальности Инферно. И изобразить их вот так вот, без босхианских либо же лавкрафтовских ужасов мог только тот, кто видел эти пейзажи, хотя бы так, как я, опосредованно. Прочие ж, кому приходило в голову изобразить Город Падших, рисовали либо в стиле незабвенной Пляски Смерти, либо же — в виде Страшного суда. Однако, те, кто делали тогда еще только игру, пришли к выводу, что для одной из фракций базовые земли, изображенные в стиле "христианский ад" — будет чересчур неприятно. Вот и был возведен в цифровом пространстве город, хотя и сохраняющий общую планировку "Божественной комедии", но в общем — вполне пригодный для жизни. И, если на картине либо скриншоте не изображено "местное население", то отличить эти виды от видов материальной реальности было довольно затруднительно. Конечно, если не вспоминать про багровые небеса, характерные для этого плана реальности… Но на черно-белых гравюрах этого не видно.

— Ставр, — обратился я к спустившемуся в подвал начальнику моей разведки и контрразведки. — Выясни у хозяина этих… работ, кто их рисовал и зачем они вообще нужны. Думаю, узнаем что-то… интересное.

Когда я уже собирался пойти пообщаться с пленниками в нижних камерах, перед глазами вспыхнуло сообщение системы: "Ваши войска атакованы".

Взгляд из глаз командующего "тяжелой" частью отряда, Фабриса, показал натуральный вагенбург из всех имеющихся телег, за которыми укрывались бойцы отряда. Высокие борта добротных крестьянских повозок, на которых возили сено с покосов, защищали обороняющихся от настильных выстрелов. Высокие, мощные оборотни прикрывали своими щитами менее защищенных товарищей от стрел, запущенных навесом. Однако, вся относительность подобного оборонительного сооружения выяснилась очень быстро: один из всадников, обряженный вместо хотя бы легкого доспеха в шитый золотом халат, вскинул руки, и прокричал заклинание. Грохнуло, сверкнуло, и одна из защитных повозок загорелась, разваливаясь от удара молнии.

Однако за успех кочевому магу пришлось дорого заплатить. В пробитую брешь шагнули две массивные фигуры в тяжелых доспехах. Накатывающаяся волна низкоранговых кочевников разбилась и отхлынула, даже не доскакав до всадников Хаоса. В Золотом Каганате сильные и агрессивные (и дорогие) боевые кони являются привилегией высших классов (и рангов), примерно начиная с катафрахта (нойона). Ранги же низшие разъезжают на легких лошадях: быстрых, выносливых, неприхотливых, но не столь сильных (что ограничивает вес доспехов и запас возимых с собой стрел), а главное — несколько нервных. Последнее и сыграло роковую роль в столь бесславно захлебнувшейся атаке. Если боевые кони могли бы противостоять Ауре Страха, то ездовые лошади низкоранговых кочевников испугались, и рванули куда попало, лишь бы подальше от источника страха. Пробивший брешь хирбад [64] летел в атаку вместе с остальным. Заметив состояние лошадей, и то, что всадники потеряли над ними контроль, он попытался наколдовать массовое воодушевление, демонстрируя довольно высокий уровень владения школой Света. Но когда Печать Света уже развернулась, обозначая границы, в которых будет применен баф, в грудь хирбада влетели сразу четыре Стрелы Хаоса и две франциски [65] , брошенные оборотнями. Обычный недостаток магов — малое количество хитов, оказался роковым, и тело в дорогом халате повисло, зацепившись ногой за стремя паникующей лошади.

64

Хирбад — младший жрец неба. Основной маг белой (кочевой) ветви развития войск Каганата. Владеет магией Света и Стихий. Часто хирбадов неправильно называют шаманами.

65

Франциска (francisca) — боевой топор франков и других германских племён, на длинной рукояти был предназначен для рубки, на короткой — для метания. Топор-франциска для метания был короче длины руки.