Куколка Последней Надежды
Шрифт:
В свое время Мехраб Хамзи играл первую скрипку в Торговой Гильдии. Он руководил одним из самых прибыльных направлений: поиском и перепродажей древних артефактов, и контролировал едва ли не все археологические экспедиции мира. Именно он отыскал для Зеленого Дома жемчужины Абу-Саида, именно он вернул Ордену меч Роланда, именно он… Перечисление подвигов старика могло бы занять не одну страницу. Последние тридцать лет Мехраб практически отошел от дел, и все свободное время посвящал любимому хобби: сапожничал в маленькой будке на Красной Пресне, наслаждаясь покоем и бездельем. Сейчас старый Хамзи выглядел
— Это очень тонкое дело, очень тонкое… — Он потер переносицу. — Я должен быть уверен…
— Разве ты в нас не уверен? — осведомился Кортес.
— Не в этом дело. — Мехраб криво улыбнулся. — Понимаешь…
— Ты хочешь услышать стандартную формулу?
— Если ты не против.
— О'кей. Я клянусь, что если мы откажемся от контракта, то не будем разглашать информацию, которую получим от тебя. Этого довольно?
— Вполне.
Это не была магическая клятва с дополнительной нагрузкой в виде засылаемых на отступника неприятностей. Кортес использовал стандартную, разработанную тысячи лет назад формулу контракта наемников, но она была прописана в Кодексе, и в случае нарушения любой Великий Дом примет сторону шаса.
Повеселевший Мехраб поудобнее устроился в кресле.
— А коньяк солидным клиентам полагается?
Артем молча достал из бара пузатую бутылку, бокалы и лимон.
— Челы, — шас шумно втянул носом воздух. — Умеете вы делать славные напитки, клянусь доходами Спящего. Самое забавное, что чем больше выдержка, тем качественнее коньяк, а в результате самая лучшая выпивка достается не тебе, а твоим внукам.
— Но ты сам пьешь то, что сделали деды, — невозмутимо возразил Кортес.
— Ваша жизнь слишком коротка. — Мехраб сделал вид, что не услышал замечания. — Мало того, что век короткий, так еще и всякие напасти себе придумываете: воюете с кем попало, болеете чем ни попадя, сокращаете, так сказать, активный период существования до самого минимума.
— А не основать ли тебе Лигу любви к несчастным челам? — осведомилась Яна. — Не уверена, что в Тайном Городе тебя поддержат, но попробовать стоит.
— Я, моя красавица, ни разу в жизни не занимался неприбыльными мероприятиями, — строго сообщил Мехраб. — Принципы не позволяют.
— Значит, твой нынешний бизнес связан со здоровьем, — подытожил Кортес. — Планируешь отбить хлеб у эрлийцев?
— Трудно с тобой, — посетовал шас. — Улавливаешь с полуслова. Вместо того, чтобы поговорить, пообщаться, сразу к делам. Яна, неужели вам нравится такая манера разговора?
— Кортес может быть весьма сладкоречив.
— Мм-м… склонен с вами согласиться. Кортес вздохнул, а Артем демонстративно посмотрел на часы.
— Ладно, — шас заметно посерьезнел, — давайте поговорим о деле. Кортес, ты абсолютно прав — в настоящий момент мои интересы находятся в сфере здоровья. Я занимаюсь очень любопытным проектом, но возникли сложности.
— Вот теперь можешь не стесняться и говорить столько, сколько сочтешь нужным, не забывая о самых мелких подробностях, — широко улыбнулся наемник. — Что за проект и что за сложности?
— Вы слышали о Куколках Последней Надежды?
Яна покачала головой, Артем пожал плечами, и только Кортес уверенно кивнул:
— Запрещенный артефакт.
— Забытый, — поправил наемника Мехраб.
— Его
— К тому времени он уже считался забытым, — заспорил шас, — а потому его внесли в список потенциально запрещенных артефактов.
В Тайном Городе не существовало законов, кроме Кодекса, который, в основном, регламентировал порядок перехода частной собственности из рук в руки. Ключевые же вещи, отвечающие интересам всего Тайного Города, определялись договоренностями между Великими Домами, которые затем доводились до сведения вассальных семей в виде обязательных к исполнению указов. Наиболее известной из таких договоренностей была Китайгородская конвенция, запрещавшая, по разным причинам, некоторые заклинания и артефакты. За ее нарушение предусматривались тяжкие санкции, вплоть до смертной казни.
— Кто-нибудь объяснит, о чем идет речь? — недовольно спросила Яна.
— Слово нашему гостю, — махнул рукой Кортес.
Мехраб улыбнулся.
— Название артефакта полностью отвечает его сути — он дарит последнюю надежду страждущим.
— Это разработка эрлийцев? — спросил Артем.
— Нет. — Мехраб пожевал губами. — Челов.
— И что может артефакт?
— Куколка Последней Надежды является абсолютным средством против любой болезни или раны. Гарантия излечения стопроцентная. — Шас помолчал. — Ваши, человские, врачи могут довольно много, Целители очень много, эрлийцы почти все. А Куколка — все.
— Все? — недоверчиво переспросила Яна.
— Триста лет назад, во время войны Великих Домов, дружинники крепко порубали магистра ложи Драконов, — взял слово Кортес. — Эрлийцы были бессильны. Главный Дракон перестал дышать в тот самый момент, когда нанятый Орденом человский маг активизировал Куколку. На следующий день магистр вновь командовал своими отрядами и стал героем войны. Документально подтвержденный факт. У него даже шрамов не осталось.
Кортес не был магом, но в двух аспектах колдовства разбирался получше иного дипломированного волшебника: в боевой магии и в лечении.
Оба этих направления были жизненно необходимы для наемника.
— Тогда почему Великие Дома забыли это заклинание? — удивился Артем.
— Великие Дома так и не научились делать Куколки, — медленно ответил Мехраб. — Челы хранили разработку в глубокой тайне.
— Разумная предосторожность.
— А как же их использовать?
— Активизировать Куколку очень просто. С этим может справиться и не очень сильный колдун. Главная тайна — в производстве. Великие Дома покупали уже готовые артефакты через длинную цепь посредников. Все попытки найти мастера, умеющего делать Куколки, заканчивались неудачей.
— Теперь понятно, почему их запретили, — жестко усмехнулась Яна. — Наверняка эрлийцы лоббировали внесение изменений в конвенцию.
— Это сыграло свою роль, — не стал спорить Мехраб. — Но не главную.
— А что стало главным?
— Во-первых, изменились времена, и некоторые детали активизации Куколок стали… гм… опасными, с точки зрения секретности Тайного Города. А во-вторых, Куколки перестали появляться. Начиная с девятнадцатого века, Великим Домам не продали ни одного артефакта.