Кукольная королева
Шрифт:
Или их просто не особо волнует, услышит он это или нет.
— Смотрю, ты к ней очень привязан.
— Она ведь моя дочь. — Скрип. Похоже, дэй качнулся на стуле. — У тебя тоже замечательная семья.
— Да, Лир и Мэл отличная пара. И Кира замечательная. — Звук сдвинутого табурета. — Иногда мне жаль, что они не оборотни.
— Люди — неплохие существа.
— Да, но… когда-нибудь я
— И будешь жить дальше. Помнить счастливую жизнь, которую провела с ними, и воспитывать уже правнуков.
Хозяйка дома ответила не сразу.
— Не умею я выбирать тех, кого любить. Не умела и не умею, — вымолвила она наконец, приправив слова невесёлым смешком. — Любить смертных… помимо сладости — невыносимая мука.
— И ты не бессмертна.
— Но живу уже в два раза дольше того, с кем когда-то шла под венец. Двадцать лет вдовой. А ведь по нашим меркам цветущий возраст. — Вздох. — И как твои дети к тебе попали?
— Встретились во время странствий.
— Давно ты их… приютил?
— Достаточно.
— Скрытен, как всегда. — Слова сопроводила дробь, выбитая чьими-то пальцами, пробежавшимися по столу. — Я думала, когда-нибудь ты будешь мне доверять.
— Я доверяю.
— Но не так, как мне хотелось бы.
— Наши желания не всегда можно соизмерить с возможностями.
Тихий перестук оборвался.
— Твоя логика невыносима. Ты можешь хоть раз поступить так, как велит тебе сердце?
— Я поступаю так изо дня в день.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я.
Тишина.
Такая звонкая, что, казалось, Джеми мог слышать их дыхание.
— Таль, — тихо сказал дэй, — я не могу дать тебе того, что ты ищешь.
Джеми почти следил за её губами, кривящимися в горькой усмешке.
— Почему? Ты не связан обетом безбрачия.
— Я давно отдал другой всё, что у меня было.
Её молчание хлестнуло отчаянием, как плетью.
— Ты не должна больше заговаривать об этом. Ты не должна думать об этом. — Его слова словно высекались на невидимых скрижалях. И пытаться не стоило что-то опровергнуть или изменить. — Эти мысли причиняют тебе боль, а я не хочу ранить тебя одним моим присутствием.
— Не будешь, — едва слышно ответила Тальрин. — Не буду.
— Хорошо. — Арон встал. — Спасибо за чай.
— Не стоит благодарности.
— Стоит.
— Доброй ночи, святой отец.
Быстрые шаги. Хлопок дверью.
Спустя какое-то время Джеми услышал, как ложится дэй, устраиваясь в углу на кухне, на предназначенном ему тюфяке — и дом объяла сонная тишина.
— Роковой мужчина, — едва слышно произнёс Алексас.
— И ничего смешного, — буркнул Джеми. — На себя посмотри.
— Я не флиртую с девочками, которые моложе меня на о-очень много лет.
— А кто тут флиртует?!
— Никто, никто. Спи давай.
А в детской, где горела на тумбочке цветная лампадка, тоже кто-то не спал — и, разметав светлые волосы по подушке, широко открытыми глазами смотрел в потолок.
И тоже всё слышал.
***
— Даже интересно, почему Тальрин никто не трогает. — Джеми оживлённо оглядывался по сторонам. — Вряд ли соседи не замечают, что она не стареет.
— Она давным-давно отреклась от своего дара и поклялась не перекидываться. За неё поручился муж. А ещё в Пвилле оказались удивительно добрые люди и здравомыслящий пастырь. — Таша пнула мыском башмачка подвернувшийся камешек — Кто-то косится неодобрительно, конечно, но в общем и целом просто не обращают внимания.
— А ты откуда знаешь? Поболтали разок о своём, об оборотническом?
— Догадайся с трёх раз, а… естественно, Арон рассказал.
Пвилл представлял собой небольшой симпатичный городок, примыкавший к сосновому лесу, выкрашенный мягким золотым светом вечернего солнца. Невысокие дома кругами расходились от центральной площади, где жались друг к другу рыночные лотки.
Площади, по которой сейчас и вышагивали Таша с Джеми.
«Таша, мне не нравится видеть вас такой печальной, — заявил Алексас пару часов назад, ближе к обеду. — Хочу вас развлечь».
«Скорее уж себя, а меня так, подкупить во избежание доноса. — Таша нахмурилась, не особо одобряя, что старший из братьев всё же решился отобрать у Джеми контроль; впрочем, в детской на тот момент они были одни. — И как же вы намерены… развлекаться?»
«Посмотреть город».
«Арон велел нам не выходить из дому. Ждать его здесь».
«Пока сам он неплохо проводит время, прогуливаясь по Пвиллу. — Алексас зевнул. — Бросьте, вас тоже не устраивает роль затворницы. Я же вижу».