Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер
Шрифт:
— Родина, — кивнул Фаруд. — Да.
Ношение национальной одежды не входило в число запретов-разрешений, обязательных для «вскармливания огня». Но сразу после того, как арендованный Монтелье корабль сел в михрянском космопорте, Фаруд обзавелся кожаными штанами и кафтаном из шерсти, с рукавами-крыльями. Войлочный колпак, обвитый по спирали бело-пурпурной лентой, у него был свой.
И нитяный пояс с тремя узлами.
— Ты с Михр?
— Нет. Я с Хордада. Мои предки — с Михра. Наша раса возникла на Фравардине, седьмой планете системы Йездан-Дасты. Позднее мы колонизировали еще две планеты: Михр и Хордад.
— Что стать с аборигенцы?
— Большей частью истребили. Остальные присоединились к победителям на их эволюционном пути. Это было очень давно. Сейчас между фравардинцами и михрянами нет различий. Все — вехдены.
— Твой фамилий… Я видеть, обслуга тебе кланяться. Вы смешно кланяться: не касайся рукой пола! Твой фамилий знаменит?
— Сагзи — древний род. Это если по отцу. А по матери я — Саманган.
— Как ваш лидер-антис?
— Да. Только наш лидер-антис из тирских Саманганов, а моя мать — из гилянских. Забавно, правда? — я, энергетик студии арт-транса, двоюродный племянник антиса…
— Хо-хо! Смешно!
В жар, идущий от пустыни, вплелась струйка прохлады. Скоро она сменится откровенным холодом. Причуды здешнего климата: жара — днем, ночью же — жара и стужа вперемешку. Надо обладать недюжинным здоровьем, чтобы переносить злые шутки погоды. Туристы не баловали Михр своим присутствием. В лучшем случае, прилетали на день: Джахарамский мавзолей, сокровищница кея Мурдада, снимок на фоне Дворца Скорпионов, сувениры — и отправлялись дальше.
Скажем, на курорты Китты.
«Главное — решиться, — думал Фаруд Сагзи, любуясь закатом. Он давно не был здесь, и теперь наслаждался покоем. — Принять решение. Дать согласие на закат, понимая, что тебя будут проклинать всю ночь напролет. Люди приземлены, высокие цели их раздражают. Мало кто знает, сидя в темноте, что рассвет неизбежен. Новый рассвет обновленной державы. Да, не все переживут ночь. Но это лучше, чем прозябать в вечных сумерках…»
Впервые за много лет он был счастлив. Предстояло действовать, а не рассуждать и колебаться. Выбор сделан. В этих двух словах заключено все счастье, доступное человеку: «Выбор сделан». Иного счастья нет.
— Я думать над твой предложение. Фаруд! Ты слышать старик Кэст?
— Да.
— Мне казаться, ты спать. Я много думать. Я согласный.
— Ты — умный человек, Жорин.
— Я — очень умный. Ты гарантировать тайна?
— Конечно. От тебя требуется жалкая малость: оставь мне печать. Я сам опломбирую павильон, когда все закончится.
— Этот помпилианский дурень… Ха-ха! Он хотеть записать на куим-сё эротический мечта! Я представлять его мечта: много разный баба! С мясной ляжка! С отвислый сиська! — толстяк широким жестом обозначил сиськи, какие вообразит себе «помпилианский дурень». Получилось грандиозно. — Хо! Я велеть техник оставить свежий плесень в капсула A-6. Это дальний от входа капсула. Ты обещать мне половину денег, Фаруд!
— Я не обману тебя, Кэст.
— Вехден не лжет! Я знать. Вехден говорить не всю правду. Это да. Ты давать мне половину, и мы забывать о маленький казус. Хо-хо! Ты сохранять мне копию! Я хотеть видеть эротический мечта дурня!
— Хорошо. Я сохраню копию для тебя.
— Вехден не брать взятки. Я
— Это не взятка. Это дополнительный заработок. Богатенький придурок мечтает записать на куим-сё свои фантазии. Для домашней коллекции и показа друзьям. Ничего противозаконного. В принципе, я мог бы обратиться прямо к Монтелье. Уверен, он не отказал бы…
Рыжий толстяк подпрыгнул в шезлонге.
— Ха! Зачем Монтелье? Ему не надо деньги. Он без нас иметь великий гонорар. И великий гонор. Деньги нужен Кэсту Жорину. Ты верно сделать, когда говорить мне. Я больше не спрашивай про взятка. Я молчи-помалкивать! Вот печать.
За их спинами затихал павильон. Администрация заповедника, дав «Zen-Tai» разрешение на сессионную неделю в Ад-Хашар, взамен потребовала, чтобы постройка строго соответствовала канону. Временная? Будет снесена перед отлетом? Это неважно. Или соответствуйте, или разрешение аннулируется. Итак, четыре несущих столба, вход — с южной стороны, пол застелить натуральной овчиной, за счет студии; за павильоном — кислотный мусоросборник и био-туалет.
Никаких костров.
Фонарь на крыше должен гореть все темное время суток.
Что еще? Да, если кто-то из арт-трансеров или обслуги заболеет — он должен немедля покинуть заповедник. Список мелких требований прилагается отдельно. Ознакомьтесь и примите к сведению.
— Сумерничаете?
Великий режиссер вышел из павильона на свежий воздух и с наслаждением потянулся, хрустнув позвонками. Высокий, худой, похожий на грифа-стервятника, Ричард Монтелье выглядел усталым. «Гнев на привязи» близился к завершению, измочалив психику творца. Телепат, подобный Монтелье, сказал бы, что режиссер на грани нервного истощения. Но других телепатов тут не было.
Гений ревнив, это знали все.
— От тебя фонит, — бросил он Фаруду.
Достав из футляра курительную палочку (сандал, типак, йельская смола), режиссер поджег кончик серебряным «запалом» и вдохнул первую порцию дыма. Острые черты лица Монтелье пронизала судорога удовольствия. Глаза приобрели мечтательное выражение.
— Волнуешься? Неприятности?
Рыжий Кэст дернулся, уставился на обожаемого гения, затем — на вехдена. «Молчи!» — беззвучно молил толстяк. Сплетя пальцы, он хрустел суставами, как если бы таким жалким способом подражал хрусту позвонков Монтелье. «Странно, — подумал Фаруд, любуясь тенями пустыни. — Столько лет рядом. Вместе. С планеты на планету, от фильма к фильму. Почти братья. И до сих пор один втайне боится другого. Наверное, Кэсту трудно обожать, не боясь…»
Сам вехден ни капельки не опасался, что телепат проникнет в его мысли. Хотя там было, что скрывать. Злоупотребление служебным положением, использование казенной аппаратуры в личных целях, допуск постороннего к капсуле с куим-сё — пустяк.
Ерунда.
Шелуха, скрывающая вкусное ядро.
Окажись здесь агент, пытавший Фаруда на Кемчуге, да копни поглубже… Впрочем, начальник Бюро расследований Халлухского Доминиона ни за что не поверил бы донесениям своего сотрудника. Решил бы, что имеет дело с умалишенным. С двумя умалишенными: агентом и Фарудом Сагзи. Посягнуть на неуязвимое, замахнуться на святое? Сделать то, чему наука вынесла окончательный вердикт: невозможно?