Кукольных дел мастер

Олди Генри Лайон

Лючано вспомнил нагую Юлии в студии «Нейрама». Гимнастический «мостик», волосы — языки черного пламени; острые бугорки сосков, на бедрах — еле заметная синева вен… Он судорожно сглотнул. А хоть бы и на Юлии! Чем мы теперь не пара дочери октуберанского консула?

«А если откажет?»

«Откажет — гарем себе заведу! С горя».

«Ишь ты!» — хором восхитились маэстро с экзекутором.

С сожалением прогнав соблазнительные видения, новоявленный миллионер продолжил финансовую рутину. «А сделаю-ка я себе „золотую ручку“! Как у Казимира Ирасека. Он, конечно, извращенец,

но человек опытный. Знает, что нужно богатым людям. Таким, как мы!»

Тарталья активировал перечень спец-услуг.

— Ногтевой имплантант IGA-bio-137u для блиц-расчетов и транзакций, — распорядился он. — Оплата операции — с моего текущего счета.

— Выполняется. Прошу вас вставить палец, выбранный для имплантации, в гнездо с красным ободком. Оно расположено справа от вас.

Лючано сунул в гнездо средний палец левой руки, представил, посредством какого жеста он теперь будет расплачиваться за покупки, и ухмыльнулся. Стенки гнезда упруго сжались, фиксируя добычу. Едва заметный укол в подушечку пальца — система ввела клиенту анестетик.

Палец потерял чувствительность, словно перестал существовать.

— Ногтевой имплантант IGA-bio-137u, — вещал меж тем сухой баритон терминала, — изготовлен из сверхпрочного тугоплавкого биополимера. Выдерживает ударные и температурные нагрузки вплоть до…

Лючано слушал вполуха: плевать он хотел на уровень нагрузок.

— …неизвлекаем… на вид неотличим от обычного ногтя. При ампутации пальца деактивируется… Может быть заблокирован владельцем посредством волевого стандарт-импульса… Транзакция осуществляется при контакте имплантанта и карт-ридера любого типа, а также любого аналогичного устройства. Проверка состояния счета…

Он едва не заснул.

— Имплантация завершена. Благодарим вас и поздравляем с приобретением!

Вынырнув из дремы, Тарталья извлек из гнезда палец, к которому быстро возвращалась чувствительность, и уставился на имплантант. С виду — ноготь, как ноготь. А ну-ка, испробуем! Он вышел из системы и с наслаждением ткнул ногтем в карт-ридер терминала. Конфидент-сфера накрыла его; вернулась знакомая панорама с рядами цифр.

— Мы рады приветствовать вас…

Счастливый человек расхохотался и вышел вон.

V

«Обед! Из пяти… из семи… из двадцати блюд! Бутылка десертного квинтилианского!.. нет, сперва — добрый стаканчик тутовой водки… И фазанью печень в глазури!..»

«Малыш! Очнись! В таком виде тебя и в сортир не пустят!»

Соваться в зону класса «люкс» он благоразумно не стал. Вполне приличный салон «Bon vivant» обнаружился неподалеку, но путь, горя служебным рвением, преградила девушка-менеджер.

— В спецодежде не положено!

Испортить Тарталье настроение не смог бы и конец света. Хотелось петь, танцевать, дурачиться и делать подарки. Он оглядел себя. Ну конечно: комбинезон техника. И шуба подмышкой.

Шуба?!

Облачившись в тамирский трофей, он запахнул полы.

— А так — можно?

Менеджер фыркнула.

— Заходите.

Не доверяя камерам наблюдения, девица следовала за подозрительным гостем по пятам. «Мало

ли что на уме у этого типа? — читалось на ее хмуром лице. — Испоганит дорогую вещь, а мне отвечать!»

— Заверните вот это… и это… и туфли, две пары… Душечка, улыбнитесь! Поверьте, я — ваше счастье! Принц на белом звездолете! Не верите? Зря, людям надо верить, особенно тем, кто носит шубы летом…

Люминесцентная рубашка цвета морской волны, с кружевным жабо. Концертный фрак с длинными фалдами; расцветка — «кипящее золото». Просто загляденье: он давно хотел такой… «Бабочка» черного бархата. Брюки «классик-лимон», с острыми, как бритва, стрелками. Остроносые туфли на высоком каблуке. «Кожа михряницы-песчанки», гласил ценник. Ах да, очки: «фотохром-полиморф». Ни к чему лишний раз светить честно заработанными «фонарями».

Из кабинки для переодевания Лючано вышел преображенным. Раскланялся в адрес камер наблюдения, ткнул ногтем-имплантантом в карт-ридер, дождался подтверждения платежа и чека, обворожительно улыбнулся девушке-менеджеру, решившей, что она сошла с ума; спросил пакет пообъемистее — для шубы, которую решил оставить на память, чтоб показывать будущим внукам — и покинул салон.

Самое время перебраться в зону «люкс».

Где тут у нас лучший ресторан?

Он успел сделать всего пять-шесть шагов. Чем это пахнет? Духами? Фруктами? Закружилась голова. Тело сделалось легким, невесомым. Еще секунда, и тело исчезло.

Зал качнулся.

— Человеку плохо!

— Врача!

— Да вот они!

— Ты гляди, как быстро!

Люди расступились, пропуская к упавшему бригаду в бело-зеленых хламидах медиков. Теряя сознание — последнее, что у него оставалось после исчезновения тела — Лючано вспомнил, что у судьбы есть чувство юмора.

Он узнал одного из врачей.

Контрапункт

Лючано Борготта по прозвищу Тарталья

(недавно)

Иногда кажется, что я не живу, а переживаю.

Когда я что-то делаю, я кидаюсь очертя голову в холодную воду и бултыхаюсь, как придется, лишь бы не околеть. Обычно выплываю; и на том спасибо. Зато позже… О, позже я многократно вспоминаю, как было дело. Размышляю, правильно ли поступил. Прикидываю, как мог бы поступить иначе. Думаю, что все бы сделал гораздо лучше, если бы не всяко-разное. Вижу, что упустил очевидный плюс. Мыкаюсь, озабочен грозными минусами. Жую, жую, пробую на вкус горькую слюну…

Произошедшее ходит во мне по кругу.

Без толку, без пользы.

Я перевариваю сам себя, и тем сыт.

Террафима, Эскалона, госпиталь им. короля Бенуа

— Я жду, — напомнила адвокат.

Тумидус не спешил. Коснувшись сенсора на стенной панели, он изменил конфигурацию больничной койки. Наверное, спина затекла. Перед собой легат держал электронный планшет: на экране, один за другим, всплывали документы, требующие подписания.