Кукурузный мёд (сборник)
Шрифт:
Петрика улыбнулся. Весело было. Только молдаване умеют так веселиться, подумал он, и с огорчением подумал еще, что если бы к ним в купе не подселили этого очкарика с ребенком, то поездка была бы прекрасна. Но очкарик с ребенком были здесь… И поездка грозила быть испорченной. Начать с того, что очкарик, ввалившись в купе под Тирасполем, стал морщиться, и демонстративно открывать окно. А ведь они с Толиком ничего такого не делали, просто покурили на дорожку, закрывшись. Затем очкарик, почему-то, заказал у этого проводника долбанного два комплекта постельного белья, чем поставил Толика и Петрику в неудобное положение.
– Да, но в молдавском поезде вам за семь рублей дешевле подсунут простыню, у которой в ногах большущая дыра, – попробовал развести ребят на деньги русский проводник.
– Глупый ты человек, – ответил мрачно Толик, – что с того, если я переверну эту простыню, и дыры под моими ногами не будет.
– Но тогда она окажется под твоей головой…
– Но тогда она не будет мне видна, – резонно возразил Толик.
На это проводнику нечего было сказать. Пробурчав что-то про жадность, дикарей и прочую оскорбительную чепуху, он убрался в соседнее купе. Судя по довольному виду, с которым он из купе вылетел, там были не такие умные как Толик с Петрикой люди. Так и оказалось. Проводник занес в купе четыре комплекта постельного белья, чайник, два стакана, и еще печенья. Все это стоило денег, и сразу стало понятно, что в поезде, кроме Петрики и Толика, больше гастарбайтеров нет.
Правда, до границы с Приднестровьем ситуация изменилась: на деревенских полустанках поезд постепенно заполнялся, и Петрика, с облегчением вдыхая воздух, пропахший кислой овчиной, жареной рыбой, чесноком и потом, понял, что нашего полку прибыло. Парень даже начал строить несмелые планы на то, что им в купе подсадят двух нормальных мужиков, и они скоротают время до Москвы за каким-нибудь достойным занятием. Ну например, партией в белот. Но не тут-то было! В купе зашел этот мудила с щенком лет пяти, – проветрил все, хоть его об этом и не просили, – и, что самое отвратительно, начал читать. Петрика глянул на часы, чувствуя слабость и головную боль. Семь вечера. Значит, он читает уже третий час… Петрика приподнялся на локте и с ненавистью поглядел вниз. Очкарик, с довольной физиономией, сидел на нижней полке, держа в руках зеленую книжку. Петрика, шевеля губами, прочитал три буквы сзади на обложке.
– А-С-Т… – тихо прошептал он.
– Ну до чего же тупые эти русские, – подумал он задумчиво, – ведь всему миру известно, что алфавит это АВС…
– Видимо, русские что-то напутали, – подумал Петрика.
– И тут не обошлось без их легендарного пьянства, – решил он.
Щенок смотрел на папашу с восхищением. Сразу видно, ничего хорошего пацан в своей жизни не видел. Тощенький, бледный. Сидит, руки по швам. Нормальный молдавский ребенок, – знал Петрика, взявший в прошлую свою поездку дочь, Настику, – давно бы уже половину поезда разнес. Щенок слушал внимательно, папаша бубнил, а Толик, к сожалению, спал, так что подшутить над ботаником было не с кем. Так что Петрика стал слушать. Постепенно он стал злиться. Ведь то, что было написано в этой долбанной книжке, было чушью чистейшей воды! Ну, например…
–
– Да как же вы это млядь посчитали?! – бурчал Петрика.
– Крокодил, утянув добычу под воду, ждет, пока она разложится, и лишь потом приступает к трапезе, а не захлебнуться ему помогает специальная заслонка в горле, которая поз…
– Да всем же известно, что крокодил рыба! – возмущенно думал Петрика. – Как он задохнется в воде-то, а?!
– Почему пчела никогда не теряет дороги в улей? – спрашивал папаша.
– Все дело в том, – читал он, едва Петрика собирался открыть рот и объяснить этому дураку городскому, почему, – что у нее есть природная система навигации, которая и дает пчеле возмож…
– Трутни – нужны они или нет? – говорил папаша.
– Да ка… – начинал бурчать Петрика.
– Оказывается, да! – говорил папаша несносную чушь. – Ведь именно благодаря трутням и происходит размножение пчелиного роя, что позволяет этим удивительным насекомым…
– Интересно, – мрачно думал Петрика, – кто-то из этих говорунов сраных, которые книжку писали, видел когда-нибудь пчел?
– А вот еще, сынок, – говорил обрадованно папаша, – интересное про китов. Хочешь?
– Да! – взвизгивал щенок, и Петрика от огорчения едва не сплевывал.
– Оказывается, – с важным видом, обхохочешься, поднимал палец ботаник, – кит это не рыба, а млекопитающее, которое происходит от таких же млекопитающих как и мы, просто вернувшихся в воду, и там утративших конечности, трансформировавшиеся в ласты…
– И кит им не рыба, – качал головой возмущенный Петрика, от волнения вытащивший из пачки в штанах папироску.
Папаша глядел на штаны неодобрительно. Сами-то они с щенком переоделись, словно дурачки какие. Ну, какой смысл переодеваться в поезде, если в нем равно грязно, потому что здесь никто не переодевается?! Ну, чисто слово, дебилы!..
Петрика сунул в рот папироску, но поймав взгляд ботаника, передумал. Еще проводникам настучит. Русские проводники не то, что молдаване. С нашими можно иметь дело, подумал Петрика, вспомнив, как рассовывали наши проводники под полки коробки с абрикосами. Кстати, как они там, вспомнил Петрика, и полез на третью полку. К счастью, абрикосы были целые, сок не тек… Облегченно вздохнув, Петрика спустился на вторую полку.
– Кстати, об абрикосах, – сказал восторженно папаша-дебил своему щенку, – хочешь, почитаю тебе про них?
– Давай! – вякнул несносный мальчишка, от вида которого у Петрики уже голова болела.
– В косточке такого плода, как абрикос, содержится множество ядовитых веществ, – сказал папаша.
– Ну что за чушь?! – возмущенно подумал Петрика.
От нервов он решил перекусить, и осторожно обсасывал рыбную косточку, стараясь срыгивать в сторону, а не перед собой. Ну, чтоб самому не пахло. Родика нажарила чудесного толстолоба, только костлявого. Так что Петрика ел рыбу. Глянув вниз, он поймал презрительный и полный отвращения взгляд ботаника. Нет, со вздохом подумал Петрика, город есть город, село есть село. И вместе им не сойтись. Не поймет столичный горожанин, кишиневец вроде Петрики, вот такого вот очкастого сельчанина из Тирасполя. Доел рыбу, собрал косточки в ладонь, приоткрыл окно, ссыпал все туда, закрыл, вытер руки о матрас, потянулся к баклажке. Хлебнул.