Кукурузный мёд (сборник)
Шрифт:
– Хочешь? – спросил он ботаника из вежливости.
– Нет, спасибо, – конечно, отказался тот.
Петрика еще раз с сожалением глянул на Толика, но тот все спал да спал. Выпить было не с кем. Что же, оставалось поискать компанию.
– Так вот, абрикосы, – продолжил папаша срывающимся от негодования голосом.
– Куекосы, – шепотом срифмовал Петрика, который решил развлечься.
– В косточке плода содержатся ядовитые вещества, напоминающие по своему составу
– Куялий…
– И достаточно десяти ядрышек орешков абрикосовой косточки…
– Куесточки….
– Чтобы умер ребенок. И двадцати, чтобы умер взрослый…
– Куеслый…
– Вот так, – сказал папаша сыну.
– Двадцать абрикосовых косточек, сынок, и взрослый погиб!
– Вот это да, – сказал щенок.
Петрика от негодования едва не подавился ногтем, которым чистил зубы. Ну что за хрень пишут в этих идиотских книгах, а?!
– Значит, – сказал он, негодуя, и сев, – двадцать абрикосов убивают человека, по-твоему?
– Не по-моему, – сказал ботаник, – а по-ихнему.
– По чьихнему? – спросил в ярости Петрика.
– По академие-наук-хнему, одобрившему в печать издание «Мир живой природы для детей», издательство АСТ, – прочитал, издеваясь, очкарик.
– АБС, – в ярости сказал Петрика.
– Что? – не понял очкарик.
– А, – махнул рукой Петрика, и, негодуя вышел.
– Куй на, – шепотом сказал очкарик.
Мальчишка захихикал.
* * *
Постепенно в вагоне стало хорошо. В нескольких купе пили вино. Во всех кушали жареную рыбу. Проводники носились между купе, но их всюду слали к чертовой матери, и это было еще не самое отдаленное место, куда их просили пойти. До русской таможни оставалось еще половина суток
Проснулся Толик, и Петрика раздавил с ним баклажку, рассказав про несусветную чушь, которую нес этот кретин по купе.
Толик только диву давался.
– Значит, двадцать абрикосов и ты покойник?! – не верил своим ушам он.
– Точно тебе говорю! – злился Петрика.
– Ну ученые лещи копченые! – смеялся Толик.
– Говны копченые!!! – возмущался Петрика.
Дверь купе открылась и мимо них с независимым видом прошел ботаник с сыном. Оба держали в руках… зубные щетки. Толик чуть с откидного стула не упал. Когда ботаник с сыном скрылись в туалете, Толик повернул свое лукавое лицо истинного бессарабца к Петрике и сказал:
– Культура…
После чего беззвучно рассмеялся.
Петрике стало легче. С Толиком все становилось ясным и понятным. Толик быстро соображал и был веселым. Он всегда разбирался, что к чему, и помогал разобраться в этом своим односельчанам.
Важно было лишь то, что климат в Санкт-Петербурге сырой, хозяин пьяных не любил, все время что-то черкал да читал, глаза портил, так что следовало заранее разогреться и напиться вдоволь. Так что ребята купили на украинском полустанке бутылку водки, – ну, чисто погреться. И, конечно, кастрюлю вареников. Продолжать решили в купе. В тамбуре, куда вышли предварительно покурить, стоял крепкий мужик. С серьгой в ухе, фигурой боксера и сумасшедшими глазами, которые не позволили Толику пошутить насчет серьги. Мужчина почему-то пел. Получалось ужасно.
– Молдаване, молдаване, мое сердце под прицелом! – выл он протяжно.
– Офицеры, молдаване, пусть свобода воссияет, – ревел он затем.
– Заставляя мля огнем сиять сердца! – кричал он, после чего пил из горлышка коньяк.
– Здоров, братишки, – обратился он, наконец к Петрике с Толиком.
– Здоров, – сказали они.
– Закурить есть? – спросил он.
– Есть, – сказали Петрика с Толиком и достали свои папиросы.
– А я бросил! – радостно сказал мужчина.
– Тогда нет, – сказали Петрика и Толик.
– Я лейтенант запаса молдавской армии, – сказал мужчина.
– Так точно, – сказали Толик и Петрика.
Молдаване Толик и Петрика, как всегда, когда с молдаванами разговаривают строго, отвечали негромко, внимательно, и глядели себе под ноги. Мужчина хлебнул еще коньяку, покрутил головой, разминаясь, и сказал:
– Сегодня я отмечаю день Национальной армии, в которой никогда не служил, и это блядь очень характерный для постмодерниста поступок.
Стало понятно, что мужчина нарывается на драку. Вот уже и ругается «дернистом» каким-то..
– Споем?! – спросил он их.
– Ой! – сказал Толик и показал пальцем за спину крепышу.
Тот обернулся, а Петрика и Толик шмыгнули в вагон, а там стремительно бросились в купе. Прислушались. В вагоне кто-то потопал. Потом раздался голос:
– Друзья, где же вы?!
Толик и Петрика переглянулись и заперли дверь.