Кулак обезьяны
Шрифт:
— Конечно, могу, — пожал плечами Бублейников.
— Ну-ка, Леонид, продемонстрируй нам свое мастерство, — подначила его Кристина.
Через пару минут узел был расплетен.
— Почти все, — сказал довольный
Он раскрыл ладонь, и все увидели на ней огромный камень, сияющий многочисленными гранями.
— Ух ты! Что это такое? — вытаращил глаза Бублейников.
— У меня две новости, — вместо ответа провозгласил Печерников. — Хорошая и плохая. Хорошая новость заключается в том, что мы только что завершили расследование. Перед нами — редчайший алмаз, который называется «Кулак обезьяны». Он и был целью экспедиции Бахмина.
— А плохую новость я, кажется, знаю, — с сожалением констатировал Бублейников. — Алмаз принадлежит китайцам, и нам с этой находки ничего не обломится.
— Ты можешь его сфотографировать, — завороженно глядя на камень, сказала Кристина. — И написать свою собственную книгу. Я уверена, она станет бестселлером!
Когда неделю спустя Максим увидел возле своего подъезда взволнованного Бублейникова,
— Все хорошо, все в порядке! — издали закричал Ленечка, заметив, как у его приятеля вытянулось лицо. — Я пришел просто посоветоваться. По-дружески.
— Чего это ты весь дрожишь? — удивился Максим. — Наверняка что-то случилось.
— Родители Кристины нашлись! — выпалил тот. — Прямо сейчас летят сюда из Африки. Там все очень сложно, но я так понял, что в ходе каких-то боевых действий был освобожден какой-то район, в котором долгое время командовали какие-то местные бандиты. И Кристинины родители сидели у них в тюрьме. В общем, новые власти этого района передали их миротворцам, а те — нашему консулу.
— Ничего себе история, — покачал головой Максим. — Ну что же, поздравляю! Хотя не очень понимаю, чего ты радуешься. Выходит, тебе вскоре предстоит обрести тестя и тещу. А мог бы всю жизнь жить спокойно.
— Да ладно тебе! Кристинка счастлива — ужас. А к тебе я вообще-то пришел за дружеской поддержкой. Как ты думаешь, они меня примут?
Печерников некоторое время сосредоточенно взирал на приятеля, потом переломил бровь и серьезно ответил:
— После африканского плена? Полагаю, да.