Кулаки пустыни

Говард Роберт Ирвин

— Похоже, что выбора у меня нет, — буркнул Карнес.

Линч довольно покачивался в кресле, две ножки которого время от времени повисали в воздухе. Карнес, будто бы случайно, уронил шляпу; та упала на край ковра. Наклонившись за ней, Карнес резко дернул ковер на себя. Линч потерял равновесие и, катапультировавшись из кресла в сторону Сорелли, повалил того на пол. Карнес мгновенно бросился вперед; глаза его сверкали яростью.

Сорелли повернулся, нащупал курок пистолета и выстрелил сквозь ткань пальто. Не попал. Отпустил застрявшее в складках оружие и

вытянул перед собой правую руку, чтобы защититься от набросившегося на него Карнеса. Левой же рукой он привычным движением выхватил из-за пояса длинный, узкий нож-заточку.

Карнес почувствовал острую боль в паху, и в тот же миг его железный кулак настиг телохранителя, швырнул того на пол; Сорелли потерял сознание.

Лайман пулей вылетел в переулок. Линч пошарил рукой по полу, нащупал пистолет. Давненько, уже много лет ему не доводилось драться самому, и сейчас его движения были медленными и беспорядочными. Далее схватив пистолет, он долго не мог нащупать пальцем предохранитель. Карнес же, не тратя времени, перехватил его толстое, волосатое запястье и резко крутанул в сторону, излив таким образом часть накопившейся на Большого Джона ненависти.

Что-то хрустнуло, как сухая ветка, и Линч взвыл. Пистолет со стуком упал на пол. Большой Джон позеленел. Он стонал и бился в безжалостной, подобной тискам, хватке Карнеса.

Снаружи, из-за двери, донеслись голоса:

— Что случилось, босс? Все в порядке?

— Скажи им, чтобы убирались прочь, — негромко произнес Карнес в ухо Линчу. — И поторопись, пока я не оторвал тебе руку.

— Ненавижу, — простонал Линч, а потом громко прокричал: — Пошли вон, болваны! Чтоб я вас тут не видел!

Люди, бормоча извинения, отступили от двери.

— Где Рейнольдс? — спросил Карнес.

— Его взяли Макгурти и Штейман, — прохрипел Линч, закатывая глаза от боли.

Подтащив Большого Джона к столу, Карнес ткнул его лицом в телефон.

— Звони им! — рявкнул он. — Живо! Трясущимся пальцем Джон Линч набрал номер. Голос ответившего был хорошо слышен Карнесу, стоявшему совсем близко к аппарату.

— Скажи им, чтоб они немедленно вернули Рейнольдса в наш зал, — приказал Карнес, чуть крепче сжимая запястье Линча. — Живого и невредимого!

Линч поспешил исполнить приказ — не дай Бог, Карнес сожмет сильнее свои стальные клещи.

— Эй, Макгурти, слышишь меня? Значит, так: дело отменяется, понял, да? Ну вот, берешь сейчас этого одноногого и целехоньким доставляешь обратно. Что? Я тебе покажу, кто из нас сдурел! Нет, ты что, не врубился? Живо!

— Ладно, — донесся из трубки голос разочарованного, но готового подчиниться боссу Макгурти. — Все сделаю. Прямо сейчас.

Карнес набрал номер зала и сообщил удивленному спарринг-партнеру, который поднял трубку:

— Слушай меня внимательно. Как только приедет Рейнольдс, двигайте все в «Золотую перчатку». Я скоро там появлюсь. Да, Рейнольдс уже выехал, вот-вот будет у вас.

Посмотрев на скорчившегося от боли толстяка, Карнес развернулся и без единого слова вышел на улицу.

По ноге текла кровь. Остановившись

под фонарем у темного подъезда, он осмотрел себя. Стреляя, Сорелли промахнулся, зато нож оказался более метким.

Брюки и белье Карнеса были залиты кровью, сочащейся из раны в том месте, где живот переходит в пах. Судя по боли, не царапина — глубокая рана. С каждым шагом ее края расходились все шире, и кровь лилась все сильнее.

Повернувшись, он как можно быстрее заковылял к знакомому дому. Постучал в дверь давнего приятеля, надежного, проверенного человека.

— Доктор Аллистер! — позвал он. — Впустите меня. Пожалуйста, быстрее!

Открывшего дверь врача поразила не рана Карнеса, а сам факт его появления. Что касается травмы, то на Барбари-стрит даже куда более серьезные увечья были не в диковинку.

— Не станем терять времени, — деловито поторопил врача Карнес, снимая перепачканную кровью одежду. — Я очень занят. Через час мне выходить на ринг.

— Да ты что, приятель? — изумился врач. — С такой раной нельзя драться! Это исключено!

— Кстати, я возьму у тебя взаймы кое-какую одежку, — перебил его Карнес. — Все журналисты в городе на уши встанут, если я появлюсь на людях в залитых кровью штанах.

6

Рейнольдс нервно ходил из угла в угол раздевалки «Золотой перчатки», когда в дверях неожиданно появился Карнес.

— Ты в порядке, Джон? Они ничего с тобой не сделали?

— Нет-нет, — отмахнулся Рейнольдс, для которого все его приключение по-прежнему оставалось сплошной загадкой. — А ты-то как? Где ты был? Что случилось, объясни наконец! Ты очень бледен.

— Я так волновался, так беспокоился о тебе, — пробормотал Карнес, рассматривая собственные ботинки. — Потом все объясню. А сейчас выстави всех отсюда, пока я переодеваюсь. И сам иди, пообщайся с репортерами. Не доводи дело до скандала, они и так наверняка что-то почуяли.

Оставшись один, Карнес переоделся и с облегчением увидел, что форма полностью прикрывает аккуратную повязку, наложенную на рану доктором Аллистером. Накинув халат, он открыл дверь. В раздевалку ввалились секунданты, ассистенты и журналисты. Карнес почти не слышал их суетливых голосов и ждал, пока, нафотографировавшись всласть, репортеры удалятся. Он поймал на себе взгляд Рейнольдса — счастливый взгляд человека, как никогда близкого к своей заветной цели и не знающего о том, что поражение было так близко… да и сейчас оно неподалеку. Один из журналистов затараторил:

— Ставки делаются в соотношении четыре к трем в пользу Карнеса. Утверждают, что за счет более грамотной и точной работы ногами он сможет еще больше склонить чашу весов в свою пользу.

Рейнольдс улыбнулся и кивнул:

— Согласен, хорошо подмечено. Во многом благодаря грамотной работе ногами Кирби и завоюет для нас обоих чемпионский титул.

Карнес слегка наклонил голову. Никто и не подозревал, как болит свежая рана на животе. Какая уж тут виртуозная работа ногами, какие полеты над рингом…