Кулибин, Кочин Николай Иванович

Кулибин

на обложку

Кочин Николай Иванович

Шрифт:

Город был переполнен приезжими, жаждавшими взглянуть на повелительницу России, постоялые дворы были битком набиты, и даже, как говорит один автор, «множество опоздавших пришельцев, по недостатку квартир, день и ночь жили на улицах».

При оглушительной пальбе, под колокольный трезвон царицу пересадили в шлюпку и повезли на пристань, где ее встретили губернатор и вся губернская знать. Ивановские ворота, через которые проезжала Екатерина, были украшены картинами, изображавшими ее «царственные подвиги». Спрятанные на воротах музыканты играли торжественный кант. По лестнице, устланной красным сукном, Екатерина проследовала в собор. После литургии обедали. Затем до самого вечера велись беседы с городской знатью. Царица ночевала в архиерейском доме, а на другой день каталась по городу и осматривала соляные амбары и прочие достопримечательности.

Костромин стал ждать случая, чтобы представить ей Кулибина с часами. Он страстно хотел, чтобы представление носило «просвещенный характер», и внушил Кулибину мысль сочинить в честь приезда царицы торжественную оду. Кулибин сочинил и оду. Костромину казалось, и не без основания, что именно через представление самой царице можно было выдвинуть в России талант Кулибина. И самому при том же хотелось стать, через это известным. Губернатору тоже импонировал замысел Костромина. Во-первых, можно было позабавить царицу, преподнеся ей диковинный подарок, и, кроме того, выказать свое попечение о самородках.

21 мая губернатор сговорился с приближенным царицы — директором Академии Наук Владимиром Орловым, — и Кулибина вместе с

меценатом представили царице. Дрожащим от волнения голосом прочитал Иван Петрович свое стихотворение, которое приводим здесь полностью, как образец стандартной одописи своего века:

Воспой России к щедрому богу, Он бо излил милость примногу, Десницей щедрой во всей вселенной Возвеличив тя. Избрал он россам на трон царицу И увенчал сам императрицу Екатерину, милость едину Предрагим венцом. Тебя едину, о наша матерь! Всем монархиню послал создатель, Да ты царствуешь, владычествуешь Над нами вечно. Толь процветает твоя держава, Везде сияет под солнцем слава, Луч простирает и досягает До других держав. В твоей деснице скипетр блистает! Во всей России всех озаряет, Сыплет отрады в низовы грады Всемилостиво. Егда под небом орел летает, Любезно к детям всегда взирает, С высот слетевши, крылы простерши, Всех покрывает. Так ты, свет наш, матерь благая, Сирым и бедным милость драгая, К детям грядеши и покрыеши Как орел птенцов. Шествуешь славно в низовы грады, Даруешь равно щит и ограды От горделивых и возносливых Народу всему. Не токмо знатных ты наблюдаешь, Но и загнанных всех защищаешь, Все рекут гласно и поют красно: Послал нам бог. Едино всем нам радость и милость Боюсь сердцем, чтобы не противность Превысочайшей персоне вашей Что рек без наук. Простру в том руки к щедрому богу, Что дал науки и милость многу, Сердце царицы его десницы Храним всегда. За преблагие твоя доброты, И все драгие ко всем щедроты, Свыше правитель и покровитель Твой зиждитель всех.

То был медовый месяц «либерализма» императрицы, когда она штудировала «Дух законов» [12] , искренне считала себя ученицей Вольтера [13] , переписывалась с Дидро [14] , приглашала Жан Жака Руссо [15] в Россию и была автором «Наказа» [16] , где позаимствовала идеи Монтескье и Беккариа [17] . Именно в это время она рассчитывала своими реформами положить начало новой эры в истории облагодетельствования народов просвещенными монархами. «Просвещение» — это был в восемнадцатом веке лозунг царизма в Европе» [18] .

«Дух законов» — главное произведение французского философа-просветителя Шарля Луи Монтескье (1689–1755), в котором он развивал теорию о «разделении властей» на законодательную, исполнительную и судебную. Теория Монтескье сыграла большую роль в борьбе за политическое господство буржуазии.

Вольтер, Франсуа Мари Аруэ (1694–1778) — знаменитый французский просветитель, философ и писатель. В своих произведениях он подвергал критике сословные предрассудки, общественные нравы, политическую систему абсолютизма, суд, церковь. Сыграл большую политическую роль в подготовке Французской буржуазной революции.

Дидро, Дени (1713–1784) — выдающийся французский материалист, писатель, идеолог революционной французской буржуазии XVIII века, основатель и редактор «Энциклопедии» — центра борьбы против феодально-религиозной идеологии. Защищал идею просвещенной монархии.

Руссо, Жан Жак (1712–1778) — выдающийся французский мыслитель, просветитель, мелкобуржуазный демократ, сыграл большую роль в идеологической подготовке Французской буржуазной революции.

«Наказ» 1767 года — составленное Екатериной II руководство для членов комиссии, которой предстояло выработать новые законы для России. Практических результатов этот «Наказ» не имел.

Беккариа, Чезаре (1738–1794) — итальянский юрист-гуманист, автор нашумевшей в свое время книжки «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.). Десятая глава «Наказа», излагающая основания судопроизводства и уголовного права, почти целиком заимствована Екатериной II из вышеуказанной книги Беккариа.

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2-я, стр. 14.

С 1765 года — «доктор и магистр свободных искусств» Виттенбергского университета, с 1768 года — почетный член Берлинской Академии, она считала себя покровительницей всего в стране, в том числе наук и ремесел. Нужно сказать, что оценить с первого взгляда способности провинциального механика и тут же определить его на высокую должность при Академии Наук — для этого надо было обладать, несомненно, умом не только смелым, но умом практическим, предприимчивым и метким.

Царица с большим изумлением осмотрела чудесные часы, старомодно, в кафтан, одетого молодого, но бородатого Кулибина из «низова града», похвалила талант изобретателя и обещала вызвать его в Петербург. Купцу Костромину она сказала фразу, предназначенную для истории и в интересах империи: «Выиграть победу — это ничто. Приобрести землю — уже кое что. А разбогатеть — все. Богатые имеют удивительную власть над человеческим родом, потому что сами короли в конце концов начинают уважать тех, кто разбогател». Меткость ее замечаний, блеск ее острот восхищали современников. Устами ее говорил блестящий дворянский век, почуявший тяжелую поступь торговой и промышленной России.

В СТОЛИЦЕ

вадцать

седьмого февраля 1769 года купец Костромин привез Кулибина в Петербург. Сперва они представились графу Владимиру Орлову — директору Академии Наук. Граф оглядел их, подивился музыке в часах и 1 апреля назначил им явиться во дворец. Наряды царедворцев и пышность двора ошеломили провинциалов. Изобретатель положил к ногам царицы свои изделия: микроскоп, электрическую машину, телескоп и часы. Потом он прочитал новую оду, сочиненную специально для этого случая. В ней описывался приезд Екатерины в Нижний Новгород. Ода эта значительно выразительнее той, которую он читал царице первый раз. Видимо, поэтический талант Кулибина тоже не стоял на месте. В новой оде были уже элементы реализма: например, в описании встречи царицы горожанами на пристани:

В народе стоя, гренадеры Метали артикул ружьем. И храбрые чиня примеры Во ожидании были все при сем: Но вдруг трубою загремели И музов гласы налетели Прерадостный являя знак. На пристань вшед Екатерина Яви лице светлее крина, Предельно тщился видеть всяк.

Царица «допустила» их к руке, приветливо поговорила с Кулибиным об изобретениях, а с купцом — о хлебной торговле.

Часы, электрическую машину, микроскоп и телескоп милостиво приняла, велела отослать в Кунсткамеру [19] и хранить там как «необыкновенные памятники искусства», а «нижегородского мещанина Кулибина» распорядилась принять в качестве механика на службу при Академии Наук — заведовать мастерскими.

Кунсткамерою (от немецкого слова «Kunst») называлось хранилище разных достопримечательностей, учрежденное в Петербурге Петром I. Впервые привез туда царь из Голландии рыб, птиц, насекомых, коллекцию минералов и т. п. Здесь потом хранилась одежда царя, оружие, мебель, модели кораблей, книги Петра.

Купец Костромин был на верху блаженства. Он второй раз представлялся царице; при этом он получил от нее ценный подарок — серебряную кружку, специально для него сделанную. На ней был золотой портрет Екатерины с надписью вокруг него: «Екатерина II, императрица и самодержица всероссийская, жалует сию кружку Михаилу Андрееву, сыну Костромину за добродетель его, оказанную над механиком Иваном Петровым, сыном Кулибиным, 1769 года апреля 1 дня».

Потом он получил тысячу рублей награды, что с лихвою покрывало все издержки на Кулибина: «…на содержание моего дома, на одежду и на всякие домовые потребности в 4 года и 5 месяцев издержано кошту всего 600 рублей, кроме того отдано долгу всего за меня 60 рублей», — признавался позднее Кулибин. Так что купец и на великодушии своем выгадал.

Кулибина не сразу допустили к должности заведующего мастерскими, занимаемой до тех пор неким Рафаилом Пачекко. Поступлению его предшествовала, согласно обычаям века, уйма всяких канцелярских процедур: и переписка, и «согласование», и «постановления», и «подписания условий». А главное, надо было выдержать испытание. Период испытания тянулся почти год: с марта 1769 по 1 января 1770 года. Что он делал это время, мы пока не знаем.

Сохранилась опись от 1769 года, по которой Иван Петрович принял дела инструментальной палаты и прочих мастерских. Опись эта, помимо прочего, интересна тем, что показывает, как бедны еще были мастерские. Там дорожили каждым циркулем, даже клещи и гайки брались на учет, как большая ценность. Но, с другой стороны, в «Описи зачатым в деле инструментам», которую принял Кулибин, значилось, что в мастерских «зачаты» работы над сложными для того времени приборами. А «зачаты» были, то есть находились в ремонте у старого смотрителя инструментальной палаты Рафаила, ватерпас, микроскоп, зрительные трубы, часы универсальные, солнечные с компасом, медный глобус, готовальни, «хрустальный физический шар» и т. д.

Лишь после того как убедились в знаниях Кулибина и добросовестности, в протокол академической комиссии от 23 декабря 1769 года было занесено решение:

«Для лучшего успеха находящихся в Волкове доме и от Академии Наук зависящих художеств и мастерств принять в академическую службу на приложенных при сем кондициях нижегородского посадского Ивана Кулибина, который искусства своего показал уже опыты и привесть его к присяге».

Протокол подписали: директор Академии Наук Владимир Орлов, профессора — Штелин [20] , Альбрехт Эйлер за себя и за своего отца, знаменитого Леонарда Эйлера, Семен Котельников [21] , Степан Румовский [22] , Алексей Протасов [23] .

Штелин, Яков (1709–1785) — профессор элоквенции (красноречия), конференц-секретарь Академии; по его мысли с 1768 года стали издавать календари: исторический, географический, экономический. Он сделал редкую опись книг академической библиотеки. Писал много од, переводил пьесы, рисовал, гравировал.

Котельников, Семен Кириллович (1739–1806) — академик, сын рядового Преображенского полка. После семинарии занимался под руководством Ломоносова физикой, ее и избрал своей специальностью. Учился также в Германии, где слушал Эйлера. Оттуда прислал в Петербург диссертацию. Отзываясь с большой похвалой об этом труде, Эйлер вообще давал самые лестные отзывы об успехах и знаниях Котельникова и рекомендовал его на кафедру высшей математики Петербургской Академии наук, отдавая ему предпочтение перед иностранными учеными, пользовавшимися известностью в науке. По предложению Ломоносова избран в 1760 году экстраординарным профессором. Работал над проблемами равновесия и движения тел. Позднее был ученым цензором в Петербурге. Котельников имеет много сочинений разного характера. Его библиотекой пользовался Кулибин.

Румовский, Степан Яковлевич (1732–1815) — сын священника Владимирской губернии. После университета изучал математику в Берлине у Эйлера. Сравнительно молодым получил звание профессора и члена Академии. Занимался математикой, физикой, астрономией и геодезией. Получил большую известность также за границей, был избран в члены Стокгольмской Академии наук. Труды его многочисленны. Между прочим, он издавал в течение тридцати лет астрономические календари, перевел «Эйлеровы физические письма», «Тацитовы летописи», несколько частей «Естественной истории Бюффона», участвовал в составлении русского словаря и прекрасно сознавал огромную роль, которую играет чистота и богатство языка для культуры народа. Находился в приятельских отношениях с Кулибиным.

Протасов, Алексей Протасьевич (1725–1796) — сын солдата Семеновского полка, доктор медицины, писатель и переводчик. Был аттестован Миллером как самый способный из академических студентов. Провел восемь лет за границей, совершенствуясь в медицине. Работы его немногочисленны. Серьезно подготовленный и имеющий склонность к научной деятельности, он всю жизнь вынужден был заниматься практической работой: преподавал, лечил, редактировал, нес обязанности секретаря академической Комиссии, наблюдал за гравировальной, барометренной и инструментальной мастерскими — «палатами», был непосредственным начальником Кулибина, от которого изобретатель многому научился.