Култи
Шрифт:
Почему людей вообще волновали фотографии, которые были сделаны со мной и Култи во время занятий лагеря? Этот вопрос взорвал мой разум. За четыре для занятий в лагере на мобильные телефоны было сделано много фотографий родителями, учителями и учениками, они наводнили как сайты сплетен, так и фан-сайты Култи. Снимки нас улыбающихся, смеющихся, несколько, на которых он обнимал меня, или с размытыми лицами детей между нами, были отправлены мне моим отцом, который думал, что это самая крутое на свете. Я же, с другой стороны, была лишь слегка напугана
«ЛЮБОВНАЯ ИНТРИЖКА НА ПОЛЕ», — это последний заголовок, который он прислал мне со ссылкой на звездные сплетни.
До этого были: «БЫВШАЯ КУЛТИ ХОЧЕТ ЕГО ВЕРНУТЬ» и «КУЛТИ ЗАСТУКАЛИ С ИГРОКОМ»
— Как долго вы встречаетесь? — этот вопрос я боялась услышать больше всего на свете.
Честно говоря, только мысли о моем отце и знание того, что он, вероятно, подстрекает слухи в своем кругу друзей, удерживали меня от комментариев. Если я умру завтра, то буду знать, что не сделала ничего плохого.
Не было ничего, что давило бы на мою совесть.
Я перестала разговаривать с представителями СМИ, которые спрашивали подобное. Я перестала проверять свою электронную почту практически сразу, как только получила сообщение на итальянском языке в духе хоррора: «Ты уродливая сука, и я надеюсь, что ты умрешь». Я также отвечала только на звонки с номеров, сохраненных в моем телефоне.
Я ничего не сказала Немцу, потому что какой в этом был смысл? Никто не угрожал убить меня. Я также была отчасти обеспокоена тем, что он слишком остро отреагирует и раздует это до невероятных размеров.
В целом все шло хорошо.
Пока не перестало.
Мы были во Флориде на первом матче четвертьфинала, когда это случилось.
Я находилась рядом с воротами «Джексонвилл Шилдс» вместе с несколькими другими игроками из обеих команд, занявшими позиции недалеко друг от друга. Мы ждали окончания битвы за мяч, когда Грейс удалось украсть его. Мы все еще не открыли счет — 0:0. Наступил второй тайм. Кто-то должен был забить.
Я все ждала и ждала. Я наблюдала, как ветеран «Пайперс» перемещает мяч, и не теряла бдительности, чтобы видеть, кто из моей команды стоит достаточно близко, чтобы принять пас в любой момент. Я играла с Грейс достаточно долго, чтобы понимать язык ее тела и то, что она хотела сделать. Между нами появился проход, но расстояние было проблемой. Очевидно, оставалось только одно, и я была готова.
Она высоко подбросила мяч. Я приготовилась к нему и смотрела, как он летит прямо на меня.
Это определенно будет удар головой. Я ударяю головой по мячу, мяч летит к другому игроку, у которого лучшая возможность ударить по воротам. Это был один из моих любимых приемов.
Я прыгнула прямо в воздух, мяч летел ко мне. Кто-то толкнул меня локтем прямо в грудь, но я проигнорировала боль. Я чувствовала, что поблизости кто-то есть.
Я сделаю это. Я сделаю это.
Позже я поняла, что не сделала этого.
Последнее, что я почувствовала —
...
...
— Сал!
— Касильяс!
— Schnecke!
— Черт побери!
— Schnecke!
— SCHNECKE!
…
…
Я даже не поняла, что потеряла сознание, пока не открыла глаза и не обнаружила, что лежу на спине, глядя в лицо Култи, его глаза были примерно в пяти сантиметрах от моих.
Дыхание Немца коснулось моего рта, рваное и неровное. На его лице появилось выражение, которое я даже отдаленно не понимала. А его глаза...
— Отойдите назад! Шевелитесь! — крикнул кто-то рядом, и я поймала себя на том, что моргаю, пытаясь вспомнить, что, черт возьми, произошло.
За секунду до того, как Култи оттолкнули двое санитаров, он сжал мою руку. Я даже не заметила, что он держал ее.
— На ночь?
Доктор улыбнулся мне.
— Да, на ночь. Мы просто хотим убедиться, что все нормально, при вашей истории сотрясений.
Это было не первое и не второе мое сотрясение мозга. Не помогало и то, что игрок, выбившая из меня весь дух ударом локтя, была в два раза больше меня и имела размер руки, который дал бы фору профессиональному культуристу. Если меня и нокаутировали, то, по крайней мере, это была девушка вроде Мелани Мэтьюз — второй по агрессивности защитник в Лиге после Харлоу. Мое сотрясение было практически знаком чести.
— Хорошо. — Я не вздохнула, потому что это заставило бы меня сдвинуться на сантиметр, а это уже было больше, чем я хотела бы. Она действительно выбила из меня все дерьмо.
— Отлично. Если вам что-нибудь понадобится, кнопка вызова находится слева от вас. Медсестра будет здесь, чтобы проверить вас.
К сожалению или к счастью, как ни крути, это было не первое мое пребывание в больнице. Операции на коленях, операции на лодыжках и тот единственный раз, когда я заболела пневмонией — все эти разы меня оставляли на ночь. Это не конец света.
— Представитель вашей команды снаружи, я впущу ее, — сказал доктор.
— Спасибо, — ответила я его удаляющейся фигуре достаточно громко, чтобы моя голова загудела от боли.
Каким-то чудом меня разместили в отдельной палате. Решив, что это произошло из-за крутых условий страховки «Пайперс», я не собиралась жаловаться.
В дверь постучали, но она не открылась, пока я не пригласила войти. Сиена заглянула в дверь, прежде чем распахнула ее и вошла.
— Сал, как ты себя чувствуешь? — спросила она, держа в руках маленькое растение. Это она приехала со мной в машине скорой помощи после того, как меня вынесли с поля так, словно я сломала позвоночник.
— Со мной все в порядке, — сказала я. — Я чувствую себя так, словно меня избили кувалдой, но все в порядке.