Культивация рунного мастера 4
Шрифт:
Гнев тут же вспыхнул в ее груди. Она захотела возразить, сказать, что у нее есть перстень призыва, что она не нуждается в его заботе, но… слова почему-то застряли в горле. Они не хотели срываться с ее губ, или она сама не хотела…
Алисия взяла рацию. Металлический корпус выглядел стильно и при этом удобно лежал в ладони.
— Спасибо, — бросила она, отворачиваясь.
Будучи уже в своей комнате Алисия позволила себе небольшую слабость. Сбросив мантию на пол, она упала на кровать, сжимая рацию в ладони. Тепло. Она излучала тепло.
— Трогательно, — раздался насмешливый голос Акаши из зеркала. — Неужели Кристальная дева тает от такой мелочи?
— Заткнись, — прошипела Алисия, прижимая рацию к груди. Когда никто не видит, она может себя так вести.
Вскоре наступила ночь, и пора было собираться спать. Аристократическое ложе было расстелено, а эфирные приглушены.
— Она светится, — вдруг прозвучал голос Акаши.
Алисия резко обернулась. Рация, лежащая на подушке, пульсировала, излучая слабый, голубоватый свет. Кто-то пытается связаться. Внутри все сжалось. Что-то случилось? Неужели Джино…? Она вскочила с кровати, сжимая металлический жетон в ладони.
По таким артефактам всегда передают только важные сообщения. Она поспешно активировала руны и из рации зазвучало «Прием, прием!».
Голос Джино был непривычно низкий и хриплый, словно он простудился.
— Слушаю. Что-то случилось? — Алисия старалась говорить спокойно, но ее ноги отмеряли шагами один и тот же участок пола.
— Спишь?
— А? Эмм… Нет. Собиралась, но теперь уже видимо вряд ли усну. Так зачем звонишь? — тревога в груди девушки нарастала. Особенно после небольшой паузы и долгого кашля, доносившегося с той стороны.
Вскоре Джино наконец прокашлялся и смог спокойно заговорить.
— Да ничего серьезного, просто хотел пожелать тебе спокойной ночи, — в его голосе послышалась улыбка.
Горящие на жетоне руны деактивировались и снова стали тусклыми. Связь прекратилась.
Чего? Алисия застыла, сжимая в руке рацию. Беспокойство в груди отступило, постепенно сменяясь раздражением. Он использовал такой важный артефакт связи, потратил эфирную энергию, только чтобы… просто поболтать?
Дни сливались в однообразную череду. Джино чувствовал себя пленником рутины, каждые сутки были для него повторением одного и того же сценария. Днем — стена, серый камень, шелест костяных пластин и черный звездный купол над головой, а ночью — каморка Доси, тепло эфирных ламп, запах чернил и металла. Корпение с перьями в руках…
Он активировал системное табло. Перед мысленным взором сразу замерцал текст.
Боевые заслуги — 9845
Неплохо для начала. Боевые заслуги, каждая означала жизнь химеры, прерванную за стеной, но ему они доставались без боя.
«Лориан, готовься извиняться.
Джино ухмыльнулся, однако улыбка тут же погасла. Какой ценой? Ни сна, ни отдыха. Только руны, руны, руны… Он тяжело вздохнул.
Рации пользовались огромным спросом. «Дешевые! Удобные! Работают на любом расстоянии! Отличное качество связи!» — сарафанное радио работало на полную катушку. Работы становилось все больше, она отнимала все свободное время. Джино не успевал справляться с заказами, они накапливались, словно снежный ком. Время на сон попросту исчезло, растворившись в мгле напитанных эфиром чернил.
Слова «неразрушимость» и «проникающий импульс» пока не пользовались спросом. Слишком дорого, слишком непривычно. Стражи все еще с недоверием косились на руны, предпочитая привычные чары. Новенькие работники Фарша, уверовав в их силу с первого дня, мечтали купить их, чтобы свергнуть власть старичков, но у них банально не хватало заслуг. И в ближайшие дни не было возможности их заработать.
Джино потер глаза, пытаясь прогнать усталость. Его веки слипались, голова гудела от изнеможения. Нужно было придумать способ увеличить производительность, иначе его силы скоро иссякнут.
Обучить Досю? Нет, слишком сложно. То, что было легко для него, для других оказывалось непостижимым. Нужен был другой способ, вот только какой?
Иногда между делом он общался по рации с Алисией. Короткие, отрывистые фразы, словно кадры из немого кино. Официальные, холодные, как лед на ее маске. Джино не знал, как сблизиться с ней после их расставания. Рана, нанесенная его словами, все еще кровоточила, отравляя его душу.
А каждое утро, после бессонной ночи, он медленно поднимался по лестнице к Николь, чтобы залатать свои меридианы. Джино чувствовал, как они пульсируют от боли, каждый вздох отдавался болью в его теле.
— Опять? Джино!!! Сколько можно… Тебе говорили, что ты психопат? — Николь, с бледным лицом и сосредоточенным взглядом, проводила руками над его телом. Его меридианы трещали словно ломающиеся сухие ветки. — Не знаю, чем ты там занимаешься, ходя каждый раз по краю, но предупреждаю тебя! Когда-нибудь твои каналы взорвутся и унесут тебя в могилу…
Джино попытался улыбнуться, но губы не слушались. Он едва держался, чтобы не отключиться от изнеможения, а эта мягкая, чертовски удобная кушетка лишь усиливала тягу ко сну.
— Ну… я просто знал, что техника лучшей в мире целительницы меня спасет, — пробормотал он, подавляя зевок.
— Не смейся, я тебе правду говорю! Если бы еще немного перегнул с давлением, то все так бы и случилось, — Ее лицо исказила гримаса ярости. — И еще, даже не пытайся. Твоя лесть не смягчит мое сердце.
Джино тяжело опустился на стул, достал из кармана белоснежный жетон, мерцающий рунами.
— Если лесть не смягчит, то может это сделает подарок?
— Что это? — Николь с подозрением посмотрела на металлический ромбик.