Культура древнего Рима. Том 2

Кнабе Георгий Степанович

Предоставление поселению статуса и достоинства города (ius et dignitatem civitatis), которого провинциальные города постоянно добивались (CIL, III, 6886), означало образование гражданской и землевладельческой общины. Город получал приписанную к нему земельную территорию, обычно из числа земель, изъятых у покоренного провинциального населения, которое в этом случае выводилось на другие, менее плодородные земли. Римские землемеры и дошедшие до нас кадастры некоторых провинциальных городов знакомят с системой межевания полей у римлян, которая производилась в определенном порядке с соблюдением соответствующей религиозной церемонии [174] .

174

Die Schriften der r"omischen Feldmesser./Ed. F. Blume, K. Lachmann, A. Rudorff. В., 1848–1852, I–III; Piganiol A. Les documents cadastraux de la colonie romaine dOrange. — Supplement a Gallia, 1962, XVI.

Вначале

плугом опахивалось пространство, где предстояло стоять городу. Пропаханная плугом борозда (померий) фиксировала, где должны были стоять стены города; там, где предстояло быть воротам, плуг приподнимался. Близ города в удобной точке располагался землемерный инструмент — groma, указывавший ориентировку всего поля и его двух главных линий (лимитов) — decumanus maximus, которая шла в направлении с запада на восток, и cardo maximus, которая следовала с севера на юг. Параллельно этим двум главным лимитам поля на расстоянии в 20 или в 40 актов (20 актов составляли около 800 м) друг от друга разбивались другие лимиты. Все поле оказывалось, таким образом, разбитым на центурии — участки по 200 югеров (югер = 0,25 га), если лимиты отстояли друг от друга на 20 актов, и на участки по 400 югеров, если расстояние между лимитами было в 40 актов. И для главных, и для остальных лимитов поля была установлена определенная ширина: decumanus maximus — 40 шагов (римский официальный шаг составлял 0,33 м), т. е. 12 м, и для cardo maximus — 20 шагов (6 м); лимиты между центуриями были в 8 шагов (2,5 м); каждый пятый лимит, квинтарий, имел 12 шагов (4 м). Лимиты выкладывались камнями и служили сельскими дорогами, по которым отвозился урожай, доставлялись сельскохозяйственные орудия, проходил скот и пр. Эти дороги были в собственности всей колонии. Местонахождение каждой центурии было занесено в опись земель колонии, и определялось оно относительно ее расположения к cardo и decumanus. Эта опись колонии, которую землемеры называют forma или aes, так как она вырезалась на медной доске, находилась в архиве колонии и в императорской канцелярии Рима. Оба экземпляра имели подпись основателя колонии, которая закладывалась обычно в день рождения императора. Городу отводились также луга для выгона скота, леса для вырубки на дрова и для пастьбы скота. Леса ценных пород и дубовые леса были собственностью императора.

Каждый вновь основанный город получал от императора свой устав — Lex coloniae, определявший административное устройство города и регулировавший управление его имуществом, а также общественную и религиозную жизнь города.' Неизвестные для дунайских провинций, такие уставы колоний происходят из Испании (ИЛН, № 1045, 1046). В сочетании с эпиграфическими свидетельствами они позволяют воссоздать сословно-социальную структуру города и судить о характере городских магистратур, а также культовых должностей, относящихся к римской государственной религии.

Во главе города стояло сословие (или совет) декурионов — ordo decurionum. Оно комплектовалось из лиц, уже отправлявших городские магистратуры, и обычно насчитывало 100 человек, хотя в городах небольших сословие декурионов могло быть и меньшим. Это было высшее сословие города, и оно выносило решения относительно всех сторон его жизни. Для вхождения в сословие декурионов требовался соответствующий возрастной и имущественный ценз. Определенный Августом возрастной ценз для декуриона в 30 лет был затем понижен до 25; имущество декуриона должно было быть не меньше 100 тыс. сестерциев. Для избрания в сословие декурионов необходимо было также доверие самой гражданской общины. Магистраты города составляли, коллегию из четырех мужей (quattuorviri); два магистрата в этой коллегии имели высшую административную и судебную власть в городе (duoviri iure dicundo). В их ведении находилось судопроизводство в городе, взимание налогов, набор рекрутов, проверка списка полноправных граждан и состава самих декурионов с точки зрения имущественного ценза и морального образа жизни. Они ведали также вопросами, связанными с религией и строительством храмов, а также отправкой различных посольств в Рим. В их компетенцию входило и заключение договоров с частными лицами об аренде городских земель, пастбищ или лесных угодий, о поставках и подрядах для нужд города. В ведении двух других дуумвиров находилась охрана общественного порядка в городе, надзор за рынками, за состоянием мер и весов. На эдилов возлагалось также обеспечение города продовольствием, контроль за строительством и содержанием дорог, а также устройство общественных игр и зрелищ. Городские магистратуры были годичными; их занимали по рекомендации сословия декурионов, наместника провинции и даже императора. Обязанности городского магистрата с пятилетним сроком службы (quinquennalis) были высшей магистратурой города. Главным и первым из городских магистратов, которому подчинялись все остальные, был praefectus quinquennalis primus.

Гражданин, добивавшийся городской магистратуры, должен был быть незапятнанным в моральном отношении и обладать достаточным имуществом, так как от него требовался не только соответствующий его положению образ жизни, но и необходимая в подобных случаях неприкосновенность общественной казны. Так, декурионы, которые были ответственны за зрелища и сценические игры в честь Юпитера, Юноны и Минервы, длившиеся в продолжение четырех дней, должны были истратить на эти игры не менее 2000 сестерциев из собственных денег и столько же денег из общественных средств [175] .

Домогательство городской магистратуры рассматривалось как выражение почетного тщеславия гражданина (ambitus). За получением должности обычно следовало дарение городу какой-то общественной постройки, а также устройство банкета для магистратов и декурионов. Для простого народа, упоминания о котором в надписях периода Империи практически отсутствуют и который в городах составляли мелкие свободные ремесленники и торговцы, среди них — во множестве отпущенники, производились в этом случае бесплатные раздачи оливкового масла, вина, хлеба, а также небольшой суммы денег.

175

Lex Jul. Genet., LXX.

За право занятия должности городского магистрата, как и при вхождении в сословие декурионов, в казну города уплачивался определенный денежный взнос (summa honoraria, summa legitima), который был различным и в отдельных провинциях, и даже в городах одной и той же провинции. Денежный взнос зависел от величины города, его богатства и от общей численности его граждан. Так, в Карфагене, одном из богатейших городов Африки и всей империи, за должность квинквенала уплачивалось 38 тыс. сестерциев [176] . Должность городского магистрата могла быть предоставлена бесплатно, очевидно, за широкую благотворительную деятельность гражданина в пользу города.

176

Jarrett . G. Decurions and Priests. — AJPh, 1971, 92, 4, p. 519.

Сословие декурионов именовалось «блистательным сословием» (ordo splendidissimus). Декурионов отличала особая одежда — римская тога с пурпурной каймой (toga praetexta), особая обувь; они имели лучшие и специально отведенные для них места в театре, цирке и амфитеатре, где сидели в широком, двойном кресле (bisellum). При следовании декурионов по городу дорогу через толпу перед ними должны были прокладывать ликторы с фасцами, а ночью перед ними должны были нести факелы. Декурионы представляли свой город во время особо важных и торжественных церемоний. Представители этого сословия не подвергались штрафам, телесным наказаниям и пыткам, а со времени Адриана — и смертной казни. Их сословные привилегии распространялись на их жен и детей.

В сословной иерархии городов почетное место занимали также лица, обладавшие культовыми и религиозными полномочиями. Понтифики, составлявшие коллегию из трех лиц, были ответственны за римский государственный культ Юпитера Капитолийского. Фламины несли жреческие обязанности в отношении богов римского пантеона. Коллегия из трех авгуров вела наблюдения за небом, которым придавалось большое значение в римской государственной практике при принятии решений политического, религиозного и военного характера. Все эти культовые должности не были полностью отделены от гражданских магистратур, и вчерашний декурион мог быть избран понтификом, фламином или авгуром.

Вторым после декурионов сословием в городах были августалы, в ведении которых находилось отправление в городах культа здравствующего и умершего императора. Августалы несли также некоторые обязанности полумуниципального характера. На свой пост они назначались по рекомендации декурионов сроком на один год, по окончании которого могли быть приняты в ordo augustalium. Августалы могли быть избраны на свой пост вторично и даже пожизненно. За особые заслуги перед городом августалам могли быть декретированы решением совета декурионов инсигнии декурионов — ornamenta decurionalia. Это означало для них право появляться в праздничных шествиях и церемониях в такой же тоге, что и декурионы, в сопровождении ликторов и сидеть в театре или амфитеатре на специально отведенных местах, как это известно, например, для августалов Карнунта, которые имели в городском амфитеатре свои отдельные места. Организованы были августалы как жреческая коллегия и существовали только в колониях и муниципиях. Комплектовались августалы преимущественно из богатых отпущенников. Во главе коллегии августалов стоял magister augustalis.

Участие августалов в отправлении муниципального императорского культа, учреждение которого, как известно, восходит ко времени Августа (когда в 12 г. до н. э. отпущенникам разрешено было отправлять культовые обязанности в отношении императорских Ларов как и в Италии, так и в провинциях), сделало возможным участие отпущенников в общественной жизни городов. Более того, оно сделало их ответственными за те мероприятия, которые были связаны с публичным выражением лояльности в отношении правящей династии. Эта культовая должность открыла сыновьям богатых отпущенников доступ к городским магистратурам. Надписи неоднократно упоминают отцов-августалов и сыновей-декурионов и даже всадников. Деятельность августалов проходила в тесном контакте с декурионами и городскими магистратами, и между этими двумя высшими сословиями городов существовали тесные хозяйственные и общественные связи. Упоминания об августалах, удостоившихся инсигний декурионов, нередки в памятниках из провинций. Как заметила однажды М. Гордон, «ornamenta decurionalia кричат в эпитафиях отпущенников» [177] .

177

Gordon M. The Nationality of Slaves under the Early Roman Empire. — JRS, 1924, XIV, p. 96.