Культура древнего Рима. Том 2
Шрифт:
Для канаб характерен был городской характер застройки: прямоугольная планировка улиц, форум, водопровод, канализация, общественные термы, амфитеатр, собственный некрополь. В городах на лимесе канаба, соседний муниципий и сам легион были тесно связаны в хозяйственной и культурно-идеологической сферах. Гай Домиций Смарагд, сирийский торговец из Антиохии, ставший декурионом в Карнунте, построил во второй половине II в. на свои средства в канабе XIV Сдвоенного легиона каменный амфитеатр (CIL, III, 14359), посетителями которого были прелюде всего легионеры. Марк Фовиаций Вер Младший, декурион в муниципии в Аквинке, дуумвир, квинквеннал и фламин, был принят также в сословие декурионов канабы. Причиной послужило совместное строительство водопровода для канабы и для муниципия. Этот водопровод доставлял воду из источников севернее муниципия. Как показали раскопки, у каждого источника стоял вотивный алтарь с посвящением различным богам: Юпитеру, Асклепию, Гигии, Аполлону и Си-роне, Лесному Сильвану, Непобедимому Солнцу. Канаба участвовала в отправлении общепровинциального императорского культа и посылала своих представителей на общепровинциальные собрания [184] .
184
Mocsy A. Pannonia-Forschung. — "AA ASH, 1973, 25, 3–4, S. 382, Anm. 113; S. 393, 398.
К III в.
В этих небольших по теперешним масштабам городах наблюдалась оживленная общественная, религиозная и культурная жизнь. Такими местами в городе, где в той или иной форме провинциальное общество могло выражать себя как гражданский коллектив, были форум, амфитеатр, театр и цирк, а также коллегии, общественные бани и общественные дороги города, так как вдоль таких дорог обычно разбивались некрополи и происходили соответствующие церемонии, носившие у римлян, как известно, публичный характер. Саму общину граждан объединяло то, что было их общим достоянием и что находилось внутри стен города: форум, здание сената, храмы отеческих богов, амфитеатр. Как писал Сервий, гражданскую общину образует то, что находится внутри стен, когда построен храм и театр, форум, здание сената, к которым прилегают частные дома (Aen., IV, 655). Всякая деятельность гражданина, связанная с несением обязанностей в отношении этих общественных зданий и культовых мест, приобретала в древности широкий общественный характер. Такой общественный характер носила и строительная деятельность в городах, имевшая целью благо всей гражданской общины в целом и каждого из ее граждан в отдельности. Надписи, сообщающие о произведенном в городе строительстве новых общественных зданий или ремонте старых, как и надписи дарственные или вотивные, имели в древности огромное общественное звучание. Они были рассчитаны на широкую читающую аудиторию, и, начиная от надписей императора и кончая надписями декурионов небольших провинциальных городов, строительные надписи, как и сами сооружения, несли определенную идеологическую нагрузку. Об ориентации античной культуры на зрительное и слуховое восприятие, на устное, живое, звучащее слово уже говорилось в нашей литературе [185] . Строительные и вотивные надписи, как и все остальные эпиграфические памятники, оставленные древними, — свидетельство именно этой ориентации греко-римской культуры. Эта ее особенность отчетливо выступает во многих других культурных явлениях римских провинциальных городов.
185
Утченко С. Л. О некоторых особенностях античной культуры. — ВДИ, 1977, 1, с. 5 и след.
Богатые граждане строили храмы и святилища, портики с колоннадой и росписью, арки и круглые своды, парадные входы и архитектурные украшения для них, фонтаны, крытые каменные беседки со скамьями в общественных садах и парках, а также при храмах, где, по словам Витрувия (V, 11, 2), могли беседовать со своими учениками философы и риторы «и все прочие, увлекающиеся научными занятиями, могли бы вести свои споры». Строили пиршественные залы и кухни при культовых зданиях и при зданиях, где собирались коллегии. Римляне, как известно, любили общение за столом и придавали ему большое значение. Это была часть их общественной жизни, и надписи нередко содержат упоминания о пиршествах коллегиатов, происходивших по случаю различных памятных дат.
Богатые граждане финансировали и очень крупные общественные здания и были инициаторами строительства таких сооружений, внося большую часть требовавшихся на это средств. Так, в Дакии, в Сармизегетузе, некий Марк Процилий Никета (не исключено, что отпущеннического происхождения), дуумвир и фламин в Сармизегетузе, а также жрец в Лавренте и Лавинии, италийских городах, образовывавших сакральный союз, верховный жрец императорского культа в провинции Дакии, распорядился построить на свои средства в середине II в. здание для отправления общепровинциального императорского культа (aedes augustalium). Постройку завершил и освятил его сын Марк Процилий Регул, декурион и всадник на государственном коне [186] . Этот дворец августалов в Сармизегетузе был самым значительным из известных подобных сооружений в империи. Он был построен близ форума, и его общая площадь составляла 5525 кв. м. Здание имело несколько помещений: пиршественный зал, портик, сокровищницу, фонтаны и водоемы. В сере-Дине двора, атрия, находился алтарь — ara augusti — для совершения жертвоприношений в честь императора и правящей династии, а также богини Ромы [187] . Дворцу августалов принадлежало здание, называвшееся accubitum. Это было помещение типа обширного триклиния, предназначавшееся дли пиров и банкетов августалов и использовавшееся, очевидно, с той же целью во время ежегодных провинциальных собраний представителей муниципальной знати дакийских городов. К этому банкетному залу примыкал портик с росписью. Все это построил на свои средства Тиберий Клавдий Януарий, августал и патрон первой декурии в коллегии августалов. Его сын, Тиберий Клавдий Вер, за ту же почесть патрона коллегии увеличил портик вдвое, пристроил кухню и украсил каким-то архитектурным сооружением парадный вход (CIL, III, 4441). Тиберий Клавдий Августин, верховный жрец императорского культа в Дакии в правление Александра Севера, был, очевидно, их
186
CIL, III, 6270-IDR, /2, 22; CIL, III, 1509; Tudor D. Les constructions publiques de la Dacie romaine d'apres les inscriptions. — Latomu«, 1964, XXIII, 2, p. 286.
187
Tudor D. Orase…, p. 79.
Эта деятельность богатых граждан в пользу всей городской общины, будучи актом благотворительности, нередко диктовалась узкополитическими целями — таким путем можно было получить городскую магистратуру или жреческую должность. Но корни ее — в принципах полисной морали, и она традиционна для античного города вообще. Благотворительная деятельность являлась публичным выражением гражданских добродетелей провинциального римлянина.
Подобная деятельность нередко была связана с обязанностями в отношении коллегий, в которых богатые граждане, обычно декурионы, выступали как патроны, «отцы» и кураторы. В коллегиях, как культовых, так и ремесленных, проходила общественная жизнь в своеобразных и характерных только для античности формах. Эти объединения «маленьких людей» получили большое распространение на западе империи во II–III вв.
Разрешая коллегии, правительство освобождало себя от заботы о низших социальных слоях городского населения, перекладывая ее на города и, соответственно, на муниципальную аристократию. В то же время императорское правительство держало коллегии под своим наблюдением, и для их создания требовалось специальное разрешение. Коллегии могли быть дозволенными, а могли быть и недозволенными; в последнем случае создание коллегии приравнивалось к вооруженному захвату общественного здания или храма, и такая коллегия должна была быть распущена (Dig., 47, 22). Никому не дозволялось состоять одновременно в двух коллегиях. Коллегии создавались обычно как погребальные, и коллегиаты вносили ежемесячно в общую кассу определенный уставом коллегии денежный взнос. В период Империи коллегии эти выполняли и социально-вспомоществовательные функции, и в известном смысле идеологические. У «маленького человека» возникала, таким образом, иллюзия его причастности к общеимперской гражданской деятельности, а также иллюзия некоего социального равенства с богатыми, так как именно в коллегии во время совместных пиршеств, заупокойных трапез или праздничных шествий по городу он мог общаться не только о себе подобными.
Каждая коллегия имела собственное здание (schola), где происходили собрания коллегиатов и хранился архив, а также отдельное помещение (cocinatorium, culina), где происходили пиршества. Об устройстве одного такого пиршества известно из Дакии. Сохранилась запись конца II в., сообщавшая о поступлении продуктов, потребовавшихся для устройства этого пира: было куплено пять ягнят за 18 денариев, один поросенок — за пять денариев, на два денария белого хлеба. На вино было истрачено 97 денариев: хорошего вина было куплено три секстария, обычного вина — два квадранта и две гемины; были куплены также салат, соль, лук, уксус. Запись была произведена накануне майских календ, т. е. 30 апреля (CIL, III, р. 952, XIV).
Подобные собрания коллегиатов, как и их шествия по городу по случаю праздников, были одним из проявлений общественной жизни. О таких собраниях и шествиях сообщалось публично, так как и на собраниях коллегиатов, и во время праздничных церемоний коллегия выступала как часть провинциального общества. Декурион в Аквинке Клавдий Помпей Фауст вел коллегию пожарных и портных в праздничном шествии по городу (CIL, III, 3438; 10475). Гай Юлий Виаторин, декурион в Аквинке, подарил этой коллегии в 228 г. небольшой водяной орган (hydrauliam), который можно было носить в руках при праздничных церемониях [188] . Некий Элий Анниан был знаменосцем этой коллегии; Публий Элий Респектиан, отпущенник ветерана, — инструктором коллегии. Аврелий Марин в коллегии кузнецов в Тибиске, в Дакии, носил знамя коллегии, а Юлий Фабриций — изображение императора (imaginifer) (IDR, III/2, N 186).
188
Szilagyi J. Aquincum, S. 46.
О выборных должностях в коллегиях упоминалось в надписях так же, как и о городских магистратурах. Тит Варений Галликан, поставивший алтарь Немесиде в Сармизегетузе, упомянул о том, что трижды был магистром в ремесленной коллегии (CIL, III, 13779). Публий Флакциний Феликс, поставивший алтарь Асклепию и Гигии за здоровье своей дочери, отметил и то, что был декурионом в коллегии (CIL, II/2, № 136). В эпитафии патрона и декуриона коллегии Публия Элия Валериана сказано, что надгробие ему поставили лица, стоявшие у руководства коллегией, согласно их решению, на деньги, собранные всеми коллегиата-ми (CIL, III, 1210).