Культурная революция
Шрифт:
Художественные произведения, рассказывающие о современниках, которые не собираются отправляться в мир иной, всегда вызывают много вопросов. И первый из них: «А что, при жизни разве можно?» Две последние московские премьеры – «Горбачев» в Театре Наций и «Все тут» в «Школе современной пьесы» – дают однозначно утвердительный ответ на этот вопрос. Можно и нужно.
По-разному сочиненные Алвисом Херманисом («Горбачев») и Дмитрием Крымовым («Все тут»), они объединены пронзительным и горьким чувством любви. Ее всепоглощающей силой и неизбежным трагизмом: ведь кому-то приходится уходить первым. Это ведь редкое, сказочное счастье – умереть в один день с любимым человеком. Кажется, что Чулпан
А. Херманис выстраивает сценическое пространство как закулисье, совмещая гримерные столы и вешалки для костюмов, которые меняют его актеры по ходу спектакля, с реальной мебелью. Но открытый театральный ход парадоксально подводит актеров к предельной искренности, к внутреннему перевоплощению, которые поглощают демонстративные поиски характерности, портретность изображения героев. Судьба двух любящих, неразрывно связанных друг с другом людей оказывается важнее и выше любой политики. Их любовь всеобъемлюща и самодостаточна. Сила ли, слабость ли в этом исторических героев спектакля, не мне судить. Как у Данте: «Любовь, что движет солнце и светила…»
Спектакли А. Херманиса и Д. Крымова парадоксально объединены общим пространством. Чулпан Хаматова и Евгений Миронов играют Михаила Сергеевича и Раису Максимовну Горбачевых на сцене бывшего филиала Московского художественного театра, где Дмитрий Крымов – автор и главный герой спектакля «Все тут» – в 1973 году увидел поразившую его постановку пьесы Торнтона Уайлдера «Наш городок». Его воспоминание об этом спектакле Алана Шнайдера, привезенном вашингтонским театром «Арена Стейдж» в Москву, стало основой для панорамного полотна, которое вместило «всех-всех». Ему, как и Торнтону Уайлдеру, было важно рассказать не только о великих деятелях театра, какими были его родители, Анатолий Эфрос и Наталья Крымова, какими стали Александр Калягин или Алексей Бородин, но обо всех, кто вошел в его жизнь и оставил в ней свой неизгладимый след.
Он сочиняет свой спектакль с предельной свободой художника, который знает, что комическое и трагическое накрепко переплетены в человеческом бытии, что нет запретов на клоунаду и фарс в хрупкой ткани лирического повествования, что одну и ту же фабулу можно воплотить в самых разных сюжетах. Кому-то может показаться, что история, им рассказанная, интересна лишь тем, кто лично знал ее героев, кто может обрадоваться узнаванию Нонны Скегиной, преданного хронографа жизни семьи Эфроса – Крымовой, в виртуозном исполнении Марии Смольниковой. Но это не так. Д. Крымов вместе с замечательными артистами, среди которых солируют А. Феклистов и А. Овчинников, сочиняет спектакль о великой силе искусства, способного, оттолкнувшись от подробностей повседневности, создавать новую реальность, открывающую волшебную безбрежность бытия. И подступают слезы, рожденные свободным вымыслом художника. И тут уж невозможно понять, кто у кого «прихлебатель» – искусство у жизни или жизнь у искусства. Да и кому в этот момент нужно такое знание!
Октябрь 2020
Мед из горьких трав
Кажется, что слова бессильны. И бессмысленны. Когда в Азербайджане, Армении, Нагорном Карабахе гибнут люди под бомбежками, артиллерийскими обстрелами, пулеметными очередями. Гибнут при прямых столкновениях пехоты. Кажется, что слова опасны. И ты начинаешь думать, в какой последовательности поставил названия государств и народов, участвующих в этой войне, которую уже
Можно и нужно ли приравнивать перо к штыку, когда гибнут молодые люди, с родителями или бабушками и дедушками которых ты знаком почти полвека? Молодые люди – азербайджанцы и армяне, чьи предки жили бок о бок, ходили по одним и тем же улицам в Баку, Ереване, Тбилиси или Шуше, свободно разговаривали на двух, а то и трех-четырех языках, включая русский или грузинский. И у каждого – своя правда. Когда формула «мир за землю» не кажется безупречной. Ведь мир выглядит мечтой, а политая кровью земля – реальна.
«Серж, мы же с тобой на одни похороны ходили!..» – эти слова одного из уроженцев Нагорного Карабаха, мечтающего вернуться к родным гробам депутата Милли Меджлиса Азербайджанской Республики, обращенные к бывшему президенту Армении Сержу Саргсяну, не смогу забыть и на смертном одре. Как и жесткий монолог армянской женщины из Нагорного Карабаха, у которой война унесла всю семью в начале 1990-х, – такая цена независимости не умиротворяет сердца людей. Она не скрывала своей боли и решимости продолжать борьбу во время встречи в Баку с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Это было более десяти лет назад.
За день вместе с представителями общественности Азербайджана, Армении, Нагорного Карабаха мы побывали в трех столицах, встречались с руководством не воюющих, но и не примиренных государств. Тогда казалось, что есть воля к мирному решению давнего военного противостояния. И эта воля подскажет правильные шаги не только политикам, но и народам навстречу друг другу. Три бывших министра культуры Азербайджана, Армении и России, Полад Бюль-Бюль оглы, Армен Смбатян и автор этих строк в ту пору еще надеялись на то, что интеллигенция наших стран сможет не просто призвать к миру, но и завязать столь необходимый диалог, в котором забрезжит надежда на будущий компромисс, нужный политикам и понятный народам, с конца 1980-х открыто враждующим друг с другом.
Тот день начался с перехода линии соприкосновения войск, мы шли с азербайджанской стороны к армянским военным. В минном поле нам очистили проход меньше метра в ширину, предупредили, чтобы мы ступали как можно легче и не сходили с этой полоски безопасности. С того дня меня не покидает самый острый образ войны – абсолютная тишина бескрайнего мертвого поля. Мы шли по нему, полному смертоносных зарядов, но не страх взорваться при неосторожном движении рождал образ катастрофы, а отсутствие каких бы то ни было звуков. Здесь не пели цикады, не жужжали пчелы, не рассекали воздух стрекозы. Мне доводилось бывать в городах и селениях, обезображенных войной, но именно это мертвое безмолвие перевесило все другие кошмары, творимые людьми.
Именно поэтому нам казалось, что, вступив в разговор друг с другом, мы сможем избежать самого худшего. Турне Молодежного симфонического оркестра СНГ, который из Баку специальным бортом прилетел в Ереван, – сам факт возможности совместного творчества казался неким посланием политикам. Мы втроем гарантировали родителям из Азербайджана и Армении, чьи дети играли вместе в этом коллективе, что юные музыканты будут в полной безопасности. Так оно и было. Азербайджанские и армянские мальчишки и девчонки щедро открывали красоты своих столиц друг другу. Были аплодисменты в адрес Полада в Ереване и в адрес Армена в Баку. Встречались депутаты и журналисты, мы строили самые смелые планы. Но, как говорила одна из чеховских героинь, «груба жизнь…»