Культы, религии, традиции в Китае

Васильев Леонид Сергеевич

ч. 2, 52 и сл.].

Именно к такому идеалу, учил Конфуций, должен стремиться всякий. И только тот, кто все превзойдет и во всех отношениях преуспеет, станет настоящим цзюнь-цзы, будет живым примером для всех. Иными словами, в учении Конфуция «благородный человек» — это умозрительный социальный идеал, воплощавший в себе все добродетели и предназначавшийся в качестве назидательного образца для далеко не столь «добродетельных» современников философа. Чем больше людей будет стремиться стать такими, чем ближе подойдут они к идеалу, тем лучше.

Сформулированный таким образом социальный идеал, столь резко противостоявший во времена Конфуция ординарной действительности, впоследствии сыграл огромную роль в Китае. Однако многое в нем изменилось. Если искренним субъективным стремлением Конфуция было создать

идеал гуманного, добродетельного и гармонично развитого человека, то с течением времени в учении конфуцианства на передний план вышла не суть, а лишь внешняя форма, проявлявшаяся преимущественно в виде демонстрации преданности к старшим, уважения к порядкам древности и т. п. Многочисленные последователи философа, слепая преданность которых каждому слову великого учения мудреца сильно способствовала превращению его учения в закостенелую догму, стали видеть в идеале цзюнь-цзы не столько выражение внутренней ценности свободно избравшего свою судьбу человека, сколько внешнее оформление благопристойности в обществе.

В средневековом Китае постепенно сложились и канонизировались определенные нормы и стереотипы поведения каждого человека, строго в зависимости от занимаемого им места в системе сословной иерархии. Эти нормы и стереотипы надолго и прочно вошли в жизнь и быт китайцев. В любой момент жизни, на любой случай, в счастье или несчастье, в горе или радости, при рождении и смерти, назначении на службу или поступлении в школу — словом, всегда и везде существовали строго фиксированные и обязательные правила поведения [532]. Уже в эпоху Хань был составлен подробный свод этих правил внешней учтивости и церемоний — трактат «Лицзи», своеобразный компендиум конфуцианских норм. Правила эти были тем многочисленней и сложней, чем более высокое положение в обществе занимал человек, чем ближе он обязан был подойти к идеалу цзюнь-цзы.

Разумеется, эти правила затрагивали в основном лишь внешние проявления чувств — в виде соответствующей учтивости, необходимых выражений, церемоний, поклонов, подарков, соболезнований и т. п. Предполагалось, что внутреннее состояние человека соответствует внешне проявлявшимся чувствам.

Однако это было не обязательным. Более того, в отдельных случаях подлинные чувства вообще не принимались в расчет: важно было не то, что ты думаешь и чувствуешь на самом деле, а то, что ты должен чувствовать и думать в данной ситуации — сообразно общепринятым представлениям о моральном, достойном, необходимом.

Такова была эволюция учения Конфуция о социальном идеале, цзюнь-цзы. Будучи модифицированным и умело приспособленным к условиям централизованной монархии с ее мощным бюрократическим аппаратом, это учение сыграло огромную роль в истории Китая и его культуры. На протяжении многих веков социальный идеал Конфуция оказывал влияние на отношения в обществе и в немалой степени определял манеру поведения конфуциански образованных чинов-ников-шэньши, являвшихся в сущности монополистами в области грамотности и образования. Следует заметить, что сходную эволюцию претерпевали и некоторые другие стороны учения философа.

Социальный порядок по Конфуцию

Социально-этические взгляды Конфуция тесно сплетались,, сливались с его политическими идеями [390, 248]. Сконструированный им социальный идеал был одной из важных основ, того социального порядка, который, по мнению Конфуция, следовало бы установить во всей Поднебесной. Важнейшим средством для обеспечения такого порядка была политика: «выпрямления имен» (чжэн-мин), суть которой сводилась к тому, чтобы явления и вещи целиком соответствовали тому смыслу, который вложен в их наименование. Эта политика нашла конкретное выражение в знаменитом изречении из «Луньюй»: «Пусть отец будет отцом, сын — сыном, государь— государем, подданный—подданным» [890, 271]. Другими словами, пусть все в этом мире встанет на свои места,, все будут знать свои права и обязанности и делать то, что им положено. Только такая реорганизация способна обеспечить, порядок. Только в обществе, построенном на таких началах,, не будет ни цареубийств, ни отцеубийств.

Не следует думать, что новое общество мыслилось как нечто вроде социальной утопии типа первобытного коммунизма. Совсем напротив. Сам философ и его последователи единодушно

сходились на том, что в обществе всегда были и будут две основные категории людей — верхи и низы, т. е. те, кто думает и управляет, и те, кто трудится и содержит своим трудом таких управителей. Как_ язвестно, Конфуций всегда противапоставлял._бдагородных цзюньЧ^Сл}lb^ШШж'УС<<низким» сяо-жэнь. Хотя это противопоставление в первую очередь ййеяб^ моральную окраску, выражая разницу между высокообразованными 'ir добродетельными цзюнь-цзЫ « невежественными сцо-жэнь [964], практически, оно. базировалось, на вполне очевидной-^шиальной основе. Сам Конфуции как-то зайетил, что можно встретить цзюнь-цзы, лишенного гуманности, но нельзя найти сяо-жэнь, который-б^зблаД^л^шо [890, 303]. Это означало, что человек, обладавшшГДобродете-лями, неизменно должен был принадлежать к верхним слоям «управителей», а не к массе управляемых. Еще более отчетливо мысль о делении общества на управляемых и управителей выражена в трактате «Мэн-цзы» [913, 219; 109, 91].

Такой социальный порядок Конфуций считал вечным и неизменным: всех легендарных вождей и предводителей глубокой древности он не воспринимал иначе, как «правителей», «чиновников» и «министров». Это подоазделение всего общества на «народ» (это понятие включало в себя ряд сословий, но в основном крестьян) и «управителей» в общем и целом соответствовало социальной структуре той эпохи, в которую жили Конфуций и его последователи [40]. Более того, такое;

деление сохранило свою силу и во многом определило лицо китайского общества и в последующие века.

Такому представлению о структуре общества соответствовали и взгляды Конфуция на организацию управления. Революционным по своему значению было выдвижение в его учении на передний план сословия служилого чиновничества, которое в середине I тысячелетия до н. э. уже заняло видное место в административно-политическом устройстве ведущих и наиболее развитых чжоуских царств. Несмотря на то что сам Конфуций и его крупнейший и наиболее известный последователь Мэн-цзы ¹⁸ очень сочувственно относились к наследственной родовой знати¹⁹, для них было совершенно очевидно, что эта прослойка исторически обречена. А для того чтобы государство могло нормально функционировать, чтобы «государь был государем», а «отец — отцом», необходимо было укрепить и как следует оснастить центральную власть. Содействовать этому, по мнению конфуцианцев (да и многих из их противников, как, например, представителей ожесточенно соперничавшей с конфуцианством школы легистов-законников фа-цзя), мог только крепкий государственно-бюрократический аппарат, уже зарождавшийся и набиравший силы в середине I тысячелетия до н. э. Вопрос только заключался в том (и в этом была основа расхождения между конфуцианцами и ле-гистами), из кого именно следует комплектовать такой аппарат. И здесь мы снова возвращаемся к конфуцианскому цзюнь-цзы.

По. мы ели Конфуция, основным критерием, на базе которого пбшесхво ярлилоеь на верх1ГТГТшзы. должно оыло~бйть не знатное происхождение или имущественное положение, а о&-ра'зшЭТелйый'цейзП^есто наверху заслуживал тот, кто был ЧёлоВекомТйоральным, совершенным, мудрым, гуманным, кто стремился познать истину и знал чувство долга. Высокие моральные качества, которые прививались человеку в результате соответствующего обучения и-воспитания, служили своеобразным «пропуском» наверх. Этот путь наверх не был закрыт ни перед кем. Человек любого происхождения (за «связку вяленого мяса») мог стать учеником философа, получить-сумму необходимых знаний и тем самым оказаться подготовленным поступить на службу, занять официальный пост. Чиновничий аппарат царств уже во времена Конфуция и еще более в последующие века успешно комплектовался за счет таких «цзюнь-цзы», столь же успешно продававших свои знания и не останавливавшихся перед тем, чтобы время от времени менять своих покровителей, идти туда, где больше платят. Не случайно в «Луньюй», где добродетели постоянно противопоставлялась выгода, говорилось о том, что «нелегко найти человека», который, проучившись три года, не стал бы «стремиться к жалованью» [890, 162].