Кумир
Шрифт:
Салли стояла перед ним, пылая ненавистью и красотой, светлые волосы ее струились вдоль спины, словно языки пламени.
— А ты… ты просто набитый дурак.
21.20.
Текст гласил:
У НАС ЕСТЬ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПЕРЕД САМИМИ СОБОЙ. У НАС ЕСТЬ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПЕРЕД НАШЕЙ ПАРТИЕЙ. НО САМОЕ ВАЖНОЕ — НАШИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПЕРЕД АМЕРИКАНСКИМ НАРОДОМ. МЫ ОБЯЗАНЫ НАЧАТЬ С ПРАВДЫ… И ЗАКОНЧИТЬ РАЗМЫШЛЕНИЯМИ ОБ АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЕ.
Дэн Истмен вычеркнул последнюю фразу. Вместо нее он
ВСЕ ДЕЛАТЬ ПО ЧЕСТИ.
Он пробежал глазами последнюю строчку, неудовлетворенно покачал головой, сел в кресло и уставился в потолок. Дело не шло. И чем больше он прокручивал в уме текст своей будущей речи, тем меньше она ему нравилась.
Через два дня он поднимется на трибуну, чтобы выступить перед тысячами делегатов, собравшихся на съезд. Пока в номерах-люкс по всему Сент-Луису будут при закрытых дверях политиканствовать и вести закулисные переговоры, пока президент Бейкер в Вашингтоне будет ждать его заявления об отставке, он, Дэн Истмен, воспользуется случаем, чтобы доказать съезду и всей нации, что именно он тот человек, который способен обнародовать ошибки партии. Таким образом, все, что произошло — его открытая ссора с президентом Бейкером, два его ошеломляющих сообщения по телевидению,— все это послужит трамплином для появления его в качестве рыцаря на белом коне, боговдохновенного героя, защитника Конституции. Для своей речи он отчаянно нуждается в ярких словах, что смогли бы укрепить простодушную веру американского народа. Если только он и его помощники сумеют найти такие слова…
Истмен склонился над страницей и с раздражением вымарал последнюю строчку. Тут открылась дверь, и в кабинет вошла его секретарша, Дэйл.
— Что там еще?
— Мистер вице-президент, какой-то человек настаивает на встрече с вами. Он просил передать вам это.
Она положила на его письменный стол вырезку из газеты. То был рисунок женщины, выполненный полицейским художником, женщины из отеля "Четыре времени года". Кто-то написал вдоль всего рисунка: Я ЕЕ ЗНАЮ.
Истмен положил газетную вырезку на свою речь и закрыл папку.
— Хорошо,— сказал он,— зовите его сюда.
Она вышла. Затем дверь открылась, и вошел Манкузо, держа шляпу в руке. Его плащ промок насквозь. Когда дверь за ним закрылась, Истмен спросил:
— Кто вы, черт возьми?
— Манкузо. ФБР. У меня для вас кое-что есть.
Истмен развернул свое вертящееся кресло в его сторону.
— Что?
— Имя той блондинки из "Четырех времен года".
— Почему вы не сообщили его в полицию округа?
— Тогда они ее арестуют. Я задумал кое-что получше.
Истмен самодовольно улыбнулся и качнулся назад в своем кресле.
— Что именно?
Манкузо полез в карман плаща. Он вытащил из него старый пожелтевший конверт, перевязанный бечевкой. Развязал ее, положил конверт на стол Истмена. И содержимое конверта вывалилось на папку, в которой была речь Истмена.
— Что это, черт возьми?…
Истмен оборвал сам себя. Он выбрал одну
Но девушка на фотографии голая лежала на смятых простынях. А ее запястья были привязаны к ее же лодыжкам кожаными ремнями.
— Что вы имеете в виду, демонстрируя мне это…
— Вы еще не разглядели все как следует,— сказал Манкузо и разбросал фотографии по всему столу.
На всех фотографиях была эта самая блондинка. На некоторых она была одна, руки стянуты за спиной или привязаны к кроватным столбикам жесткими режущими веревками, перехватывающими ее грудь. На других ее руки были привязаны к коленям, она изгибалась на полу, повернув голову так, чтобы улыбаться в камеру. На большей части фотографий с ней находился некто, ее насиловавший. На некоторых фотографиях рядом была еще одна женщина.
Дэн Истмен разглядывал фотографии. Они были омерзительны, в жизни он не видел ничего подобного. Но девушка была потрясающе красива. Она была совершенной блондинкой с серьезными голубыми глазами и открытым изумленным выражением на веснушчатом лице. Он смотрел в эти искренние голубые глаза и вдруг понял, где он видел их раньше.
— Боже всемогущий,— выдавил из себя Истмен,— это же… это…
— Именно,— сказал Манкузо.— Ну так что?
— Где вы взяли эту грязь? — Истмен с отвращением отвернулся.
— У жены моего друга.— Манкузо посмотрел на часы.— Если оторвете свой зад от стула, сообщение успеет попасть в завтрашний утренний выпуск.
Истмен сжал кулаки.
— Ах вы сукин сын,— сказал он,— кто же я, по-вашему?
Манкузо вынул руку из кармана и положил несколько маленьких металлических предметов. Они звякнули о стекло на столе. Истмен всмотрелся в них. Это были маленькие булавки под лацканы: круг, квадрат, буква "S" и американский флаг. Манкузо наклонился над столом.
— Вы заставили парня из вашей охраны заняться политическим шпионажем,— сказал он.— Это уголовное преступление. А парня убили. Это второе преступление.
Истмен поднял голову, его лицо стало пепельным от страха. Тик под левым глазом. Он вытер рот тыльной стороной ладони.
— Погодите,— сказал он,— мы должны обсудить и…
Манкузо взял булавку с флагом и положил в карман.
— Сначала сделайте, что я сказал, а потом ищите другую работу.— Он повернулся и вышел.
22.10.
Лу Бендер спокойно вошел в кабинет президента и уселся в большое кожаное кресло под окном, потягивая бренди. Когда Сэм Бейкер наконец закрыл книгу, которую читал, и поднял голову, Бендер спросил:
— Ты слышал?
— Что именно?
— Фракционное совещание губернаторов одобрило кандидатуру Терри Фэллона на пост вице-президента.
— Почему? — спросил Сэм Бейкер.
— Извини, не понял,— посмотрел на него Бендер.