КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН
Шрифт:
Он огляделся. Вокруг творилось что-то невероятное. Тонкий лак цивилизации исчез, полопался, и похоть в наичистейшем виде сочилась отовсюду. На диване сплёлся змеиный клубок голых тел, а рядом на столе лежала голая девушка и, перекрикивая вой музыки, громко предлагала всем, кому угодно, делать с ней всё, что угодно.
Чтобы не выглядеть деревенщиной, Иоаким начал изучать ассортимент спиртных напитков на полке. Там висел крупный плакат, извещающий, что целью клуба является «поощрение свободного и мультисексуального общения». Далее объяснялось, что в демократическом клубе «Кит-Кат» не существует никаких классовых барьеров. Возраст, ориентация, цвет кожи и религия не имеют никакого значения. Висел также анонс семинара, посвящённого угрожаемым сексуальным меньшинствам («оставьте электронный адрес, и вы получите материалы прямо в ваш компьютер»). Ноутбук на стойке представлял собой книгу отзывов. Восхищённые комплименты на дюжине языков лились
Он оторвался от захватывающего чтения и огляделся. Оказывается, Хамрелль уже обнажил свой густо покрытый курчавыми волосами торс, сдвинул хоккейную маску на затылок и самозабвенно тряс мясистым пузом в такт музыке. Иоаким чувствовал себя до отвращения трезвым, что было абсолютно несовместимо с характером заведения…
Дело удалось поправить с помощью нескольких выпитых одна за другой рюмок текилы. Теперь он был готов продолжить наблюдения. Карстен куда-то исчез, зато ему удалось обнаружить Фиделя. Юноша не мог оторвать глаз от пары голых господ, расположившихся в акробатической позе в дерматиновом кресле и явно наслаждавшихся его вниманием. Фидель стоял в темноте и трясся; чем он там занимался, было не видно, да Иоаким и не испытывал большого желания узнать.
Нет, это и в самом деле чёрт знает что! Люди давали выход своим отклонениям с истинно немецкой основательностью, вытворяли нечто непредставимое — он даже и не думал, что такое возможно. Но вскоре Иоаким понял, что участники игр знали некий тайный код, секретный алфавит. Совсем юная девушка, почти девочка, занималась самоудовлетворением в обществе супружеской пары. Она совершенно не реагировала на его призывные взгляды, но зато какого-то пожилого господина в прозрачных нейлоновых трусах удостоила чести помогать ей в её занятиях, к чему он тут же и приступил, продемонстрировав незаурядную быстроту и ловкость пальцев.
Его вынесло на лестницу, где его прижала к стене немыслимо толстая тётка людоедского облика, но он ловко вывернулся и сбежал вниз. Там оказался подвальчик. Несложный пазл из кредитных карточек, карманных зеркал, суженных зрачков и непрерывного чихания не оставлял сомнений, чем здесь занимаются. На полке лежала пачка ярких флайеров. Он взял один.
«Устраивая вечеринку ганг-банг [176] к Рождеству, «Крисси и К°» пошли на немалый риск, но победили. Пришло 160 SMS-заявок. Публика была смешанная, от 18 до 60 лет, от начинающих до экспертов. Присутствовали знаменитости, хотя Валери и Моники не было. Девушка нашей мечты Сандра, частная модель Лекси, итальянка Роберта, постоянно влажная Кармен, похотливая Данни и нимфоманка Зина, с её несравненной манерой озвучивать оргазмы. Приятным сюрпризом стало появление леди Тины, стриппы из Кёльна, хотя, как мы слышали, она закончила ганг-банг-карьеру. Но, очевидно, как и в своё время Фрэнк Синатра, Тина не смогла поставить точку…»
176
Ганг-банг— групповой секс (сленг).
Иоаким подивился, откуда автор листовки знает про наклонности усопшего Синатры, но ещё больше его поразило собственное знание немецкого языка, который, как ему казалось, он забыл сразу после гимназии. Скорее всего, решил он, Виктор разговаривал с ними по-немецки, когда они были маленькими, хотя ничего подобного не припоминалось.
В мужском туалете у него возникли трудности с опорожнением мочевого пузыря. Он и в нормальных-то местах с трудом мочился в присутствии посторонних — но здесь это вообще показалось невыполнимой задачей: с одной стороны стоял кожаный педераст, чем-то напоминающий Фредди Меркьюри, а с другой — тот самый господин с «Франкфуртер альгемайне цайтунг», который, по-видимому, так и не нашёл свои штаны. На счастье, одна из кабинок была свободна — он юркнул туда и закрыл за собой дверь. Отсюда слышно было журчание писсуаров, кто-то плюнул в жёлоб. Дверь открывалась и закрывалась, и, соответственно, резко усиливался и ослабевал вой «катюш». Кто-то неторопливо беседовал о погоде: холодно не по сезону, да ещё этот чёртов дождь… Но диджей сегодня очень и очень неплох.
Он уже стряхивал последние капли, как вдруг дверь с грохотом открылась и на пороге материализовался Карстен. Взгляд его был безумен.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он. — Пошли, быстро!
Наверху голые посетители сомнамбулически кивали в такт музыке. Карстен протащил его за руку сквозь толпу потных гедонистов, дико пляшущих мазохистов и прочего донельзя разгорячённого сброда.
— В чём дело? — крикнул Иоаким, но голос его утонул в грохоте фронтовой артиллерии. Он не понял, возмутило его или, наоборот, возбудило зрелище дико совокупляющейся пары у колонны. Он мечтал выйти на воздух, ему очень хотелось, чтобы начался наконец
— Фидель отключился. Надо уходить!
Какой чувствительный юноша, подумал Иоаким, пока они несли Фиделя в такси. Впрочем, он понимал это и раньше, а вот то, что мальчик оказался гомосексуалом, оказалось для него новостью, — впрочем, какое ему дело?
— Я перехватил его, он шёл в тёмную комнату с двумя гомиками постарше. И он упал в обморок! От стыда или от возбуждения, откуда мне знать…
Вдвоём им удалось погрузить юношу на заднее сиденье. Очередь в клуб растянулась уже на полквартала. Начался дождь, многие держали над головой зонтики, чтобы, не дай бог, не намокли их праздничные одежды. Это наше будущее, подумал Иоаким, не надо гадать, каким оно будет, оно уже здесь. Это цена, которую мы платим за так называемую свободу, за ничем не ограниченный доступ к голому телу — на телевидении, в кино, в документальном мыле, в рекламе, в кабельной порнухе, в Интернете… Вот она, антиутопия об окончательном упадке западной цивилизации, пародирующем упадок античного Рима… Вся наша империя скоро падёт, сомнений не может быть — какие ещё нужны симптомы после того, чему он сегодня был свидетелем?.. За это нас и не любят в других частях планеты — за наш либерализм и так называемую широту взглядов, которые на деле оказываются вульгарным гедонизмом и либертизмом [177] .
177
Либертизм— теория свободы без ограничений.
— Малышу теперь прямая дорога в постельку, — сказал Карстен. — А потом — на первый же рейс в Колумбию, опомниться не успеет. Ещё повезло, что адвокат твоего папаши не стал скупердяйничать, иначе откуда бы мне взять деньги на билет… Не хочу иметь это на совести, Йонни. Быть гомиком в Колумбии… как вспомню, так вздрогну.
— Может быть, он просто растерялся. То, что там творилось… да ещё в тридцатиградусную жару — кто угодно склеится. Знаешь, Карстен, я не уверен, что и мне хотелось бы видеть кое-что из того, что там происходило.
— Никаких обсуждений. Домой, к маме, пока он окончательно не превратился в педрилу.
— Я ему очень благодарен — он вычислил для меня отцовского компаньона.
— Ты его ещё не нашёл.
— Завтра он возвращается, и у нас есть адрес.
Фидель очнулся и сел. Карстен протянул ему бутылку с водой, потом вынул носовой платок и озабоченно вытер Фиделю лоб.
— How are you feeling?
— O'kay. Little headache, but o'kay [178] .
178
«Как ты себя чувствуешь?» — «О’кей. Немножко болит голова, но ничего» (англ.).
В последнее время английский Фиделя достиг невиданных высот. Иоаким подозревал, что парень намеренно скрывал, что сносно владеет языком. Он, наверное, понимал из их разговоров намного больше, чем хотел показать… Скорее всего, понимал почти все.
— I want you to rest, Fidel. Take it easy. It was wrong of me to bring you to a place like this — terribly wrong! I wanted you to have fun, may be play around with some interesting girls, but it all got out of control. And you must watch out for strange men in leather, promise me that! [179]
179
Ты должен отдохнуть, Фидель. Расслабься. Это было ошибкой с моей стороны брать тебя в такое место. Ужасной ошибкой. Я хотел, чтобы ты развлёкся немного, побаловался с симпатичными девочками, но всё вышло из-под контроля. Ты должен обещать мне остерегаться незнакомых мужчин в коже. Обещай! (англ.).