Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове
Шрифт:
Сверкнуло пламя, грохнул взрыв. Густой черный дым окутал все вокруг. И такая же густая черная пелена заволокла сознание Пиктемира.
Абдулла наконец добрался до центра. Здесь тоже шла отчаянная перестрелка. Стреляли со всех сторон. В Никольских номерах, где обычно царило оживление, не было ни души: безлюдные коридоры, распахнутые двери, пустые, покинутые комнаты… «Неужто всех постреляли?» — мелькнула отчаянная мысль. Но тут ему показалось, что в номере, который занимал
— Комиссар! — задыхаясь от горя и отчаяния, крикнул Абдулла. — Во всем городе чехи. Наш патруль…
— Знаю, Абдулла! Все знаю, — не оборачиваясь, спокойно ответил ему Мулланур.
— Что же мы мешкаем? Надо немедленно сообщить в штаб!
— Поздно, брат, — горестно сказал Мулланур. — Теперь уж ничего не поправишь. Я пытался, но в штабе никого нету.
— Что же нам делать?
— Будем пробираться к своим.
— Вдвоем?
— Сейчас подойдет Маликов. Поди ему навстречу, а я вас догоню. Мне уж совсем немного осталось.
И он снова нагнулся к печурке, продолжая рвать в кидать в огонь оставшиеся бумаги.
Абдулла вышел во двор и огляделся. Ни души кругом.
Отовсюду доносится беспорядочная стрельба: одиночные винтовочные выстрелы, треск пулемета. За вокзалом тяжело бухнуло орудие. Где же Маликов? Не в силах; больше томиться бездействием, Абдулла двинулся в сторону штаба, надеясь встретить его где-нибудь поблизости. Но тут из-за угла выскочили вооруженные чехи, кинулись к нему, сбили с ног…
Ади Маликов появился как раз в тот момент, когда Мулланур сжигал последние документы из тех, что надо было во что бы то ни стало уничтожить.
— Наши пока держатся, — задыхаясь, сообщил Ади. — Особенно сильная стрельба там, где оборону занял наш батальон. Попробуем пробраться к ним.
— Надо спрятать куда-нибудь, — сказал Мулланур, протягивая ему небольшой кожаный портфель.
— Что же ты не сжег?
— Здесь партийные документы и мандаты. Их необходимо сохранить. Мы ведь обязательно верпемся.
— Где же мы это спрячем?
— Идея! Зароем в саду у моего отца. Там никто искать не станет. Пошли, быстро!
Оба выскочили во двор.
— Погоди. — Мулланур остановился. — Тут где-то должен быть Абдулла. Ты разве его не видел?
— Нет.
— Куда же он делся, черт возьми?.. Абдулла!.. Эй, Абдулла-а!
Никакого ответа.
Медлить больше нельзя было ни секунды.
— Ладно, пошли, — махнул рукой Мулланур. — Авось не пропадет наш Абдулла. Он ведь знает, в какой стороне наши… В любом случае без нас ему будет безопаснее, чем с нами.
Зарыв портфель с партийными документами и мандатами, Мулланур вынес Ади Маликову старый отцовский плащ и сказал:
— Вот, запахнись поплотнее, в этом наряде на тебя не обратят внимания. Проберешься к нашим —
— А ты?.. Или ты думаешь, что пробираться поврозь нам безопаснее?
— Я остаюсь в городе.
— Ты спятил, Мулланур! В городе враги. А тебя тут каждая собака в лицо знает.
— Уйду в подполье. Буду готовить вооруженное выступление рабочих. Поверь мне, все это ненадолго. Мы их скоро вытурим отсюда.
Ади понял, что спорить бесполезпо. Друзья обнялись.
— Об одном прошу тебя, — сказал Ади. — Будь осторожен.
— И ты тоже. Не забывай: твоя жизнь принадлежит революции. Ну, брат, пора… Прощай!
Еще раз крепко стиснув Мулланура в объятиях, Ади повернулся и пошел, не оглядываясь. На душе у него было тревожно. Его не оставляло смутное предчувствие, что на сей раз они с Муллануром расстаются надолго. Может быть, навсегда…
Избитого до полусмерти Абдуллу двое конвойных ввели в просторную, светлую комнату. За письменным столом внушительных размеров сидел офицер с капитанскими звездочками на погонах.
— А-а, вахиговский прихвостень явился? — с усмепь кой заговорил он, глянув на Абдуллу. — Ну? Где твой комиссар? Отвечай!
Абдулла молчал.
— Ничего, ты у меня заговоришь, — зловеще пообещал офицер. Помолчав, он коротко приказал: — Садись!
Конвойный толкнул Абдуллу прикладом винтовкж. Сам не понимая, как это вышло, Абдулла рухнул на табуретку, стоявшую против стола. Однако он тут же оправился, уселся поудобнее и вытянул вперед скрученные веревкой руки.
— Напрасно стараешься, господин хороший, — сказал он, глядя в светлые, пустые глаза офицера. — Не видать вам комиссара Вахитова, как своих ушей.
— Ну что ж, в таком случае мы тебя расстреляем, голубчик, — ласково сказал офицер. — А если скажешь, где твой комиссар, останешься жив. Так и знай: это твой единственный шанс выжить.
— Я старый человек. Пожил уже на белом свете, смерти не боюсь. Земля меня примет. А вот вас…
— Думаешь, не примет? — глумливо усмехнулся офицер.
— Принять-то примет. Но с омерзением.
— Но-но! Поговори у меня! — Офицер все-таки не удержался и чуть было не сбился с избранного им добродушного тона.
— Бей! — крикнул Абдулла, привстав и подавшись вперед.
Но офицер уже взял себя в руки.
— Нет-нет, — опять заулыбался он. — Бить я тебя не буду. Рука не подымется ударить старого человека. — Неожиданно он перешел на татарский язык. — Ну что упрямишься, дурачок? Все равно ведь каюк твоему комиссару. Днем раньше, днем позже мы его схватим и… — Он сделал выразительный жест рукой, показывая, как петля захлестнет шею комиссара Вахитова и как захрипит он и повиснет беспомощно.
— Цыплят по осени считают, — презрительно процедил сквозь зубы Абдулла. — Сперва поймайте, а потом будете хвастаться.