Купальская ночь, или Куда приводят желания
Шрифт:
Катя, конечно, ничего не рассказала ему, ни про Женю, ни про ссору с Аленой и ее условие. Она и правда стала приходить домой в сумерках, а не по темноте – каких нечеловеческих усилий это стоило! И все ждала, что Алена или поговорит с нею по душам, попросив прощение за вспышку, или хотя бы просто ляжет спать пораньше, давая понять, что Катя прощена. Но ничего подобного не произошло. Уходила она под Алениным тревожным взглядом, а по возвращении замечала на ее лице мрачное удовлетворение.
Но Костя все понял и без ее слов. Достаточно было сопоставить все нарастающую ближе к вечеру нервозность с понурым,
Уже поспели арбузы, по-местному кавунчики, а ветви старой абрикосы были увешаны плодами. Их не успевали собирать, и они падали на дорожку и ссохшуюся землю. От удара желто-оранжевая мякоть билась, превращалась в пюре, к приторному дурману которого к вечеру примешивался сладковатый запах гниения. Вокруг узловатой абрикосы вились крапчатые плодожорки и осы, они гудели, ползали по абрикосовым кляксам и по висящим на ветках плодам, с головой вгрызались в их ароматную спелость, исходящую соком.
Алена наварила несколько тазов солнечного абрикосового джема, Катиного любимого – после малинового, конечно. Только во время закрутки сломалась закаточная машинка с красной ручкой, и это стало настоящей трагедией: в магазине их не осталось. Теперь Алена посылала Катю к тете Лиде Нелидовой за ее машинкой – на пару часов, на день. Нелидова давала ее неохотно, ведь пора закруток в самом разгаре, но все-таки давала. А сломанную Алена оставила, чтобы потом как-то починить. Катя знала, что может попросить Костю помочь с починкой, но не хотела делать матери приятно. Со времен разразившегося скандала и Алениного ультиматума отношения их стали холодны, как никогда раньше. И неизвестно, кого из них это терзало больше.
Однажды Катя, от греха подальше отправленная Костей домой, столкнулась в темной прохладе сеней с собравшейся уходить тетей Олей Дубко.
– Господи, Катя! Ты меня напугала! – на тете Оле и правда лица не было. Но Кате почему-то показалось, что дело тут не в неожиданной встрече с нею. Ольга оглядела девушку пытливо, с тягостным напряжением, стремясь что-то рассмотреть или разгадать. Катя в ответ миролюбиво улыбнулась, и они разошлись.
В последнее время тетя Оля стала общаться с Аленой чаще. Каждый вечер или она забегала проведать Алену, или та уходила к Дубко, но вопреки Катиным чаяниям возвращалась все равно раньше нее. Мама пояснила Кате, что смотрит с подругой «Санта-Барбару», и Катя удивилась еще больше: Алена откровенно недолюбливала мыльные оперы.
Теперь по вечерам Катя ложилась спать раньше, подгоняя утро. Но в эту ночь она открыла глаза около половины первого, как будто совершенно выспавшаяся. И даже не сразу поняла, что ее разбудило. Она повернулась на бок, и только тут заметила, что на стуле рядом с кроватью кто-то сидит. От ужаса у нее перехватило дыхание, но над ухом прошелестело:
– Мавочка, это я!
Сердце заколотилось, как пришпоренное.
– Я чуть не умерла, – сердито и радостно шепнула она.
– Собирайся. Накинь мастерку и штаны. И купальник. Я там подожду.
Костя выскользнул в окно совершенно бесшумно. Девушка поспешно оделась, не до конца просохший на спинке
Под берегом их ждали две лодки, в одной сидел Маркел, в другой – Ваня Астапенко и Федя, немногословный второй механик из автомастерской, косоглазый и хмурый от частых похмелий. Костя помог Кате, забрел по колено в воду, оттолкнул лодку и лихо запрыгнул.
– Эй, эй, полегче! На коняку так скакать будешь. Или еще на кого, – плутовато блеснул глазами Маркел. Костя шутливо, но увесисто хлопнул его по плечу. Маркел с хохотком кинул изжеванный бычок в воду, тот с коротким «ш-ш-ш» погас – и лодки отплыли.
Раньше, слушая россказни Кости, Катя не думала, что ей когда-нибудь доведется участвовать в ночной рыбалке. Она была горда тем, что Костя и тут взял ее с собой, хотя и подозревала, что мероприятие ей не понравится – это куда более жестоко, чем удить рыбу с мостков. Неженское дело. Но из всех присутствующих парней с удивлением поглядывал на нее только Федя, впрочем, из-за его косоглазия судить об этом наверняка было трудно.
Оставив Пряслень, лодки спустились вниз по течению в кромешной тьме.
– Вот бы полную луну сейчас, – шепнула Катя.
– В полнолуние рыбы нет, – хмыкнул Маркел. Катя не поверила:
– А куда она девается?
– Ха. Она никуда не девается, но и не ловится. Даже если ей перед носом мотылем водить. Ее другие проблемы, видать, интересуют. Я пару раз так ходил, с фонарем, с острогой – ни одной не видел. На дне самом спит, туда свет не добивает. Даже днем, пацаны с маской ныряли, смотрели специально, говорят, вот стоит щука, перед ней прямо блесна – хоп, падает. А этой хоть бы что. Ноль эмоций.
Пока Маркел рассказывал и греб, Костя заканчивал приготовления, подсвечивая себе маленьким фонариком, подключал фару к автомобильному аккумулятору. В фаре, которая по рассказам представлялась Кате каким-то диковинным светильником, девушка с удивлением узнала обычную фару от ИЖа, которую она не раз и не два видела у Кости в мастерской, только сейчас с нее было убрано рассеивающее стекло. Ребята шепотом перебрасывались шутками с лодки на лодку, и всеми владело волнительное предчувствие, предвкушение и азарт.
Как только загорелась фара, пространство сжалось. Бесконечная темнота сменилась теснотой света, раздвигавшейся только в том направлении, куда била фара. В белом луче мельтешили мошки и мотыльки. Маркел и Федя остались на веслах, стараясь опускать их в воду без плеска, Ваня и Костя вооружились острогами. Это были самодельные орудия наподобие вил, только со множеством зубьев, приваренных к металлической пластине на жерди. Кажется, роль зубьев выполняли длинные гвозди, заточенные на концах, как рыболовные крючки. При одном взгляде на них у Кати в животе завибрировало, затрепетало, и все ее существо требовало, наконец, скорее увидеть. Любопытство и кровожадный восторг внезапно захлестнули ее.