Купчиха
Шрифт:
Маг всё же поднялся и похлопал Виолу по плечу, как сделал бы со старым университетским товарищем. Пробасил неуверенно:
— Ну-ну, не надо плакать. Всё обойдётся. Живи и работай спокойно. Вернётся твой Теодор живым и здоровым, а если что не так, то мы его тут вылечим. И, да, твои булочки с корицей это нечто божественное!
Как ни странно, его тирада подействовала. Виола вытерла слёзы кухонным полотенцем, глубоко вздохнула и протянула ему ещё одну булочку. Промолвила дрожащим голосом:
— Угощайтесь, я их много напекла. Стоят всего ничего, а как всем нравятся. Думаю, и практиканты от них не откажутся.
Тут Мельхиор
— Студенты-то? Студенты от съестного вообще никогда не отказываются! Они вечно голодные. Ваша стряпня будет у них иметь феерический успех.
Виола сдержанно улыбнулась, хотя глаза у неё всё ещё были красные.
А на следующий день она порхала по всему дому как птичка и на губах её цвела самая радостная улыбка из всех возможных. Один из бывших преподавателей Мельхиора написал ей личное письмо, в котором содержалась радостная весть. В коллегию магов из империи пришла депеша о том, что глава посольства, который пропал в дальней провинции Анталис, нашёлся, а вместе с ним его сопровождающие. Все живы и здоровы, сейчас отдыхают во дворце императора. Одним из сопровождающих как раз и был Теодор.
Глядя на счастливую Виолу, улыбались все в доме, даже Мельхиор, так заразительна была её радость. Маг смотрел и думал: девушка счастлива, получив весть, что её приёмный отец жив. И никому на всём белом свете нет никакого дела до того, как дела у него, Мельхиора. А так хочется, чтобы кто-то (не стоит говорить кто) ждал его и беспокоился, а потом искренне радовался тому, что с ним всё в порядке. Иначе вся жизнь, все достижения не имеют смысла.
* * *
Переезд в мансарду совершился, после чего женщины привели в порядок комнаты для магов, а значит вытащили оттуда всё, что студенты невзначай могли разбить или сломать. Например, стеклянные и фарфоровые предметы заменили на металлические и деревянные. Вазы, кувшины, подсвечники, пепельницы всё пришлось поменять, благо в закромах тётушки Жизель нашлись нужные вещички. В своей спальне Виола сняла весёлые шторы в цветочек и повесила мрачные синие в серую полоску, свои же сложила в сундук: в мансарде решительно негде было их пристроить. В приёмной, гостиной и столовой она тоже провела некоторые преобразования, направленные на то, чтобы хозяйство потерпело как можно меньший урон, если молодёжь пойдёт в разнос. Теперь по её мнению дом был готов принять буйных молодых магов. До их приезда оставалось совсем немного, меньше двух декад.
В садах между тем наливались яблоки, уже темнели на солнце вишня и черешня, Виола каждый день подвала на обед блюда из овощей со своего огорода и готовилась варить варенье и делать наливки с настойками, для чего закупила в Балинаре сахар и спирт. Она даже приобрела брошюру, где рассказывалось про домашнее виноделие, но поняла, что растущий вокруг дома виноград для этого не подходит, он столовый. В хлопотах она совершенно забыла о грядущем нашествии магов, а Мельхиор не напоминал, хотя сам готовился к отъезду.
Идея Виолы переселиться на время визита магов его не радовала, но он признал, что это со всех сторон ему удобно. И в своей спальне не надо ничего убирать, только запереть на ключ, и любимая (да, любимая) девушка будет подальше от навязчивого внимания того же
Сам он решил по мере возможности сократить свой визит в столицу. Будет сидеть в библиотеке до рези в глазах, но сделает всё задуманное не за три декады, а за полторы максимум. Заодно сэкономит на жилье. При последней мысли он фыркнул как конь: надо же, мысль об экономии. Не иначе от Виолы заразился. Он всегда жил скромно, не позволяя себе шиковать, ибо средств на это просто не было, ограничивал себя в тратах, думая: денег на это нет, но сознательно экономить у него никогда не получалось.
В этот раз он всё продумал и подготовил заранее. Летом университет по дешёвке сдавал тем магам, которые хотели поработать в библиотеке, комнаты в общежитии. Всё равно пустуют. К комнате прилагалось питание в университетской столовой. Не очень вкусно, но сытно и удобно: не надо тратить времени на поход в город. Желающих воспользоваться такой возможностью было много. Обычно Мельхиор вспоминал об этом поздно и приезжал тогда, когда мест не оставалось, приходилось селиться в трактире и платить за жильё и питание значительно больше, чем предполагалось. Сейчас же на его столе лежал ответ коменданта общежития, что ему оставлена комната номер 334 на все три декады. К письму прилагался счёт, который Мельхиор оплатил. Конечно, если он съедет раньше, никто денег ему назад не отдаст, но и так получалось дешевле, чем одна декада в самом дешёвом трактире.
Маг видел в этой своей предусмотрительности положительное влияние своей экономки.
Либерий нагрянул внезапно за четыре дня до срока. Вообще-то это было обычной практикой: преподаватель должен был заранее изучить местные условия и подготовиться к принятию студентов. Но последние годы Мельхиор сам проводил практику и совсем забыл об этом нюансе. Так что ему Либерий пришёлся как снег на голову. А главное, он не успел предупредить Виолу. Так что появление у дверей молодого и самоуверенного мага застало её врасплох.
Она как раз вышла из дома, чтобы поискать Регину. Та с утра зудела что-то про прополку и скорее всего сейчас копалась в огороде. Стоило ей сделать пару шагов по тропинке, туда ведущей, как её кто-то окликнул:
— Эй, куколка, это дом мага? Я правильно пришёл?
Она оглянулась. У калитки стоял статный мужчина в шёлковой мантии стального цвета. Маг, к гадалке не ходи. Только они рядятся в эту разновидность женского платья. Цвет тоже что-то значит. У Мельхиора болотная зельевар, а что значит стальная Виола понятия не имела. Хорошо хоть хозяин практически не надевает свою, только когда идёт по делу к мэру. Знает: у него в ней глупый вид, на длинном, тощем и сутулом теле она смотрится как тряпка на заборе. Этот маг выглядел в мантии не в пример солиднее. Да и на лицо он показался ей красивее Мельхиора. Наверное это пресловутый Либерий.
Симпатии при своей внешней привлекательности он не вызывал. По всему было видно, что у него чересчур хорошее мнение о себе самом и самое низкое обо всех остальных. Это проявлялось в выражении лица, в горделивой позе, совершенно неуместной, когда стоишь у чужой калитки, и в том, как он говорил. К ней он обратился вроде бы ласково, а на самом деле пренебрежительно. Но Виола сделала вид что ничего не заметила. Нацепила на лицо приветливую улыбку и крикнула:
— Не ошиблись! Тут маг живёт! Заходите, открыто!