Купец. Поморский авантюрист
Шрифт:
— Чего творишь?! — зашипел Митька.
— А? Чего? — откликнулся Павлик, оборачиваясь. — Купцы плывут, видел?
— Сдурел, что ли? Заметят же! — разъярился Митька, задыхаясь, проглатывая слова.
— Так мы ж с ними торг наметили али как? Ты чего, Митька, запамятовал?
Павлик с удвоенной энергией начал махать руками. Судя по всему, Павлик, выпивший вчера больше всех, не до конца протрезвел и не до конца понимал, что происходит. Иначе как можно было объяснить его
— Так, а с телами что? — продолжил шипеть Митька.
— А что? Нам и так и этак не отвертеться, шняка у корабля не наша стоит? — вдруг сказал Павлик.
Митьку как водой холодной обдало. Шняка! Ну конечно, он совершенно забыл о шняке, пришвартованной к борту английского корабля. Наверняка купцы уже увидели судно, и давным-давно все поняли. Тогда понятно, что Павлик руками машет — не отвертеться теперь, он прав. Митька посмотрел за борт, дабы взглянуть на шняку, и теперь уже от удивления сел на задницу, вытерев штанами птичий помет.
Шняки не было!
Исчезла!
Лодка отвязалась и уплыла вместе с десятью бочками форели и целым бочонком икры. Перед взором Митьки происходящее будто затуманилось. Что же это получалось в голом остатке? Они остались без шняки, без товара для торга и без бочек от Николки. Что с этим всем делать, предстояло решать на корабле англичан, а эти самые англичане все до одного мертвы… И никого, кроме рыбаков, на корабле нет…
Силясь взять себя в руки, Митька сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
— Павлик, шняки нет!
Павлик вздрогнул всем телом, замер, медленно опустил руки.
— Как нет?
— Не знаю, нет и все, уплыла…
Лицо Павлика натянулось, он несколько секунд молчал, видимо, прикидывая последствия. Разом окончательно протрезвел. Не знавшие рыбаков купцы могли принять артель за грабителей, убивших англичан. И попробуй докажи обратное, когда без шняки и без улова. Самые настоящие разбойники, благо что без оружия. Хотя… оружия на корабле с лихвой хватало. Кто докажет, что не твое? Митька ужаснулся.
Впрочем, нельзя было и дальше терять время. Он обернулся к Павлику.
— Постарайся не пустить их на борт, братец.
— Но как?!
— Придумай что-нибудь!
Не распрямляясь, на четвереньках, Митька залетел в каюту, где все еще спали Олешка и Стенька.
— Подъем! Братцы! Беда!
Рыбаки начали подниматься, потирая глаза, оглядываясь и не понимая, что происходит.
— Ты чего? — забухтел Олешка, явно недовольный подъемом. — Что приключилось?
Сонный Стенька зевал. Он среагировал на шум, но не расслышал слов.
— Купчики явились, на борт того и гляди полезут.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы оба рыбака
— Ты чего? — Олешка непонимающе смотрел на одежду в своих руках. — С ума сошел, Митька?
— Надевай, если жить хочешь. Стенька, тебя тоже касается, наряжайтесь, кому говорю. А старую одежду вяжите узлом и за борт, и Павлика тряпье не забудьте скинуть.
— Еще не хватало, я не Павлик, непотребье такое примерять на себя не буду, я так-то русский, братец, не немец, — фыркнул близнец.
— Хочешь жить — придется немцем рядиться, — ответил Митька. — Если мы за немцев не сдуркуем, головушки поотрывают на раз-два.
— За что? — изумился Стенька.
— Сам не понимаешь? Вокруг посмотри.
Стенька огляделся, зыркнул на трупы англичан и тут же начал переодеваться, видимо, быстро смекнув, куда все идет. Смекнул и Олешка, впопыхах напяливший на себя наряд немецкий.
— Ты можешь рассказать, что произошло? — спросил старый рыбак. — Откуда купцы взялись в такую рань?
Митька сбивчиво поведал, что стряслось. О приплывших купцах, о том, как Павлик, выряженный в немецкий наряд, на палубе руками размахивал. И конечно, о том, что это не купцы пришли раньше, а рыбачки по пьяни проспали всю минувшую ночь до утра.
— Павлик… — Олешка нахмурился, видимо, припоминая, что второй близнец вырядился вчера в английский наряд. — Дурень, ну дурень, как земля носит.
— Кто бы говорил, — отрезал Митька. — Вот знал, что вино до добра не доведет.
— Чего уже спорить.
Олешка только отмахнулся.
— Слушай, Митька, а может, оно того… — Стенька, прыгая на одной ноге и натягивая портки, указал в сторону тел англичан. — Избавимся от тел, пока не поздно?
Митька всплеснул руками.
— Куда?
— Да в реку хоть!
— Не успеем. Да и зачем, спрашивается? Чтобы они все повсплывали?
— Не повсплывают, мы ядра к ногам…
Митька покачал головой. Не пойдет, корабль не шняка, им четверо управлять не могут — вон англичан сколько. Экипаж — пара десятков человек.
Стенька наконец закончил с портками, когда в каюту вбежал взмыленный Павлик. Он слегка опешил от вида рыбаков в английских нарядах, теперь ничуть не отличавшихся от него самого.
— Приплыли… — пропыхтел он.