Купец. Поморский авантюрист
Шрифт:
В дороге каждый был при деле, каждому находилось чем заняться сначала в море, а потом и на реке. Рыбаки, как люди привычные к волнам и воде, держались здорово, но даже их долгая дорога начала выматывать. Иван скрипел зубами, но делал короткие перерывы лишь на передых и сон. Остальные тоже не сдавались, вывозили на жилах.
Митька, как уже было отмечено, человек гораздо более привычный к делам на корабле, невольно проникся уважением к Ивану, показывавшему чудеса стойкости. Он даже пару раз ловил себя на мысли, что совершенно иначе представлял себе купеческую жизнь. По его прежнему разумению,
Ясное дело, что в условиях, в которых пребывали рыбаки, речи о побеге не шло. Ну какой побег, когда вокруг тебя сначала море, а затем река? Вода холодная. Конечно, купцы то и дело останавливались на берегу, где экипаж ночевал и кашеварил, потому что лодки были битком забиты товаром. Но в глушь то не сбежишь. А на много верст вокруг встречались одни форпосты, на которых купцы держали провиант да скупали «дары промысла» у местных дикарей. На них соваться тоже не было резона. Да и куда потом? Домой не вариант. Только на Русь, и там пристраиваться разбойниками. Так что, хоть мысли о побеге и проскальзывали, от них быстро избавлялись, как от чего-то несуразного и неприемлемого.
Но после переправы изменились и настроения рыбаков. Они всё больше вживались в облик англичан, посланных на Русь самим престолом. Вели себя рыбаки с каждым днем всё увереннее. В их головы всё отчетливее приходило осознание, что торг с новгородцами возможен. И это им, а не каким-нибудь абстрактным англичанам собираются заплатить за товар. А вырученные деньги могли раз и навсегда изменить жизнь каждого рыбака. Такое понимание меняло многое, причем меняло разом.
Не обходилось в пути и без разговоров с купчиками, которые что ни день, так донимали Митьку всякого рода допросами и расспросами. Больше всего усердствовал в этом рыжий купец, которого, как выяснилось, звали Ильей. За время путешествия рыжий осыпал Митьку вопросами и не мытьем, так катаньем желал получить вожделенные ответы. Митька разговаривал охотно, охотно и отвечал. Но однажды привычный разговор свернул в непредсказуемое русло.
— Ты вот говоришь, капитан, что из Англии вы, мол. Так? — спросил рыжий, подсаживаясь к Митьке.
— Так. Откуда ж еще?
— Из Англии оно-то понятно, — вполне дружелюбно отмахнулся купец. — Но Англия твоя, небось, ого-го какая большая?
— Допустим, отчего ей большой не быть, страна целая.
— Так, а вы откуда пришли? — подытожил вопросом свои рассуждения Илья. — Как место то называется в Англии?
— Столичные мы, сколько раз могу повторять, может, запомнишь ли наконец? — вздохнул Митька.
— Лондон? Столица ваша? — с прежним напором продолжал рыжий, явно показывая осведомленность в теме, и следом разразился вопросами, как из рога изобилия. — Так ведь? И какая община купеческая вас послала? Какие задачи поставила?
— Зачем тебе это знать, купец? — спросил Митька. — Оно тебя касается разве?
— Как зачем, так ведь нам с тобой в Новгороде
— И проведу, но ведь переговоры всяко не с тобой? Кому надо, тому и представлюсь.
— Не со мной, но…
Рыжий Илья хотел добавить еще что-то, но Митька строго зыркнул на него, дабы отбить всякий интерес.
— Ты бы, любезный, не в свое дело не лез.
— Не лезу я, чего не хватало, но помочь хочу, — ответил ничуть не сбитый с толку купец. — Оттого и спрашиваю, ты не подумай чего дурного, капитан.
— Не подумаю, разумеется, мы с Иваном руки пожали. Что и зачем — расскажу по приезде в Новгород, лады?
— Лады…
По выражению лица рыжего было видно, что ответ его отнюдь не удовлетворил, но поделать с этим он ничего не мог.
Митька только улыбался во весь рот. Может быть, знай он больше, то и рассказал бы, чего из этого секрет таить? Но зачем придумывать на ходу? На лжи, в отличие от правды, очень просто попасться. Непродуманно набрешешь — привлекут по всей строгости, и не отвертишься. Нет, сначала легенду следовало выдумать — крепкую, надежную, которая бы отвечала полноценно на все вопросы извне. Вот этой легендой предстояло заняться в ближайшее время, а пока для ее создания Митька как раз собирал вопросы, интересующие новгородских купцов. Скорее всего, такие же вопросы станут задавать в Ивановой общине при первом знакомстве.
— Лады — значит, лады. Теперь оставь меня, любезный. Сам видишь — я не в духе говорить, после беды в себя прийти следует. Да и вообще не дело трепаться о государевых делах налево и направо, ты уж не обидься.
Обычно на том все разговоры заканчивались, будь то диалог с пузачом, будь то с рыжим или каким другим новгородским купцом. Однако на этот раз Илья не пошел на попятную и продолжил задавать вопросы.
— Любезный капитан, ты так говоришь оттого, что запамятовал? — прямо спросил он.
— Даже если так, не помню, тебе что с того? — покосился на своего собеседника Митька.
— Да сказать тебе хотел, что слышал тут краем уха, — в ответ прищурился рыжий. — Глядишь, после моих слов и вспомнишь что.
— Выкладывай, что знаешь, купец.
Илья проворно огляделся, подвинулся к Митьке ближе, понизил голос:
— Слышал я тут, что был посол из ваших краев. Ченслор, кажись, звать, — начал он, внимательно наблюдая за «англичанином». Видя, что Митька не дает никакой реакции, продолжил: — Ченслор сий был капитаном у судна немецкого. Прибыл на Русь несколько месяцев назад, а после его с командой вроде как к Царю сопроводили, к Иоанну Васильевичу, прямиком во двор.
— Та-а-ак, — протянул Митька. — И что?
Что еще сказать? Про Ченслора он тоже слышал, да о других кораблях, что с ним были. Но тут надо крепко подумать, прежде чем дальше болтать. Важно понять, куда купчик новгородский беседу заводит.
— Да вот у Ченслора, капитана того, в экспедиции были вроде как другие корабли, помимо того, на котором сам капитан приплыл…
— К чему ты мне это все рассказываешь, купчик? Сии вещи очевидные?
— Мало ли, говорят вон, а я тебе рассказываю, немец, может, вспомнишь что…