Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
— Эй? — спрашиваю я в темноту. Мой голос звучит странно. Гораздо тише и тоньше, чем я привыкла. — Тут кто-то есть?
Никакого ответа.
Теперь меня начинает беспокоить не только тьма, но и тишина. Я слышу в ушах шум и биение собственного сердца, которое ускоряется с каждой секундой. Такое ощущение, будто я лежу в гробу.
— Успокойся, — говорю я, просто чтобы что-то услышать. Я крепко сжимаю веки и прислушиваюсь к своему дыханию. Вдыхаю, считаю до трёх. Выдыхаю, считаю до трёх. И это срабатывает. Спустя несколько минут моя голова постепенно проясняется, и я устойчиво стою на ногах. Теперь нужно подумать.
Люди
Должно быть чепухой. Я заставляю себя идти вперёд, перешагнуть через воображаемую пропасть, и сделав всего пять шагов, я добираюсь до стены. Она из камня, как и пол. Я кладу на стену обе руки и на ощупь двигаюсь вдоль неё. Ощущаю каждую неровность, каждую маленькую дырочку. Ещё три шага, и я дохожу до угла.
Один метр за другим я обхожу всю камеру, пока стена внезапно не становиться на ощупь другой. Холоднее и немного тоньше. Я осторожно провожу рукой влево и вправо, но нет ни ручки, ни замка. Приложив ухо к стене, я прислушиваюсь. Сначала я ничего не слышу, затем внезапно раздаётся крик.
Это наполненный болью визг, который прохватывает меня. Я инстинктивно отступаю. Кто-то там снаружи испытывает адскую боль. Думай. Может ли это быть крик Скиннера? Нет, к счастью нет. А крик Сая или Пейшенс? Думаю, нет, но с другой стороны, я ещё никогда не слышала, чтобы один из них так кричал.
Я осторожно снова делаю шаг вперёд, вновь прислушиваюсь, но теперь всё остаётся призрачно тихим. Надеюсь, что крик мне только послышался. Несколько минут спустя я продолжаю на ощупь двигаться вдоль стены, в поисках чего-то, какой-нибудь возможности освободиться, но ничего не нахожу. Разочаровавшись, я опускаюсь на пол, и с трудом заставляю себя открыть глаза. Пока они были закрыты, я, по крайней мере, могла внушить себе, что вокруг меня есть свет.
Я смотрю в темноту в надежде, что привыкну к ней. Что если пройдёт несколько минут, я всё же смогу что-нибудь увидеть. Но там ничего нет. Я пленница абсолютной черноты и не в состоянии сделать что-нибудь для Пейшенс. Я вижу её перед собой, худенькую и неловкую, а потом отвратительные гримасы трупов дружинников. Как они хватают её, как протягивают к ней свои серые пальцы. Как тащат за собой, чтобы Дариан Джед Ли смог закончить своё тёмное дело.
Когда она воскресит для него его армию, она станет для него бесполезной.
Я вскакиваю, ковыляю в темноте к стене и стучу в неё кулаками.
— Выпустите меня! — кричу я. — Немедленно выпустите меня!
Несколько минут я вымещаю свой гнев на камне, но ничего не происходит. В какой-то момент я задыхаюсь. Моё тело покрывается потом, из-за чего я дрожу ещё больше. Я в последний раз пинаю стену, затем снова опускаюсь на пол. По крайней мере, я знаю, что Пейшенс ещё жива, потому что иначе я была бы уже умертва. А вот что с Саем, Скиннером и Мали я не знаю. Внезапно моё горло пересыхает, и меня почти охватывает паника. Хотя я просто должна логически подумать.
Они тащили Скиннера из холла вместе со мной. Без сомнения, его они тоже где-то заперли, в противном случае, убили бы сразу на месте. Но Сай… Его я потеряла из виду уже во время
Я вижу, как в темноте вспыхивает лицо Сая, испуганное и бледное, как смерть. Невозможно, чтобы он покинул меня навсегда…
Глава 42
Проходят годы. Годы, которые на самом деле, скорее всего, лишь дни или часы. Но это не реальность, это тьма. Я не могу заставить себя осознать, что всего лишь нахожусь в простой камере, в самом обычной комнате.
Мне кажется, будто я парю в пустоте, возможно, в ночном небе, когда на нём нет звёзд и оно затянуто тучами. С другой стороны, даже тёмные облака имеют цвет, они серые. А иногда синие. Над городом у них даже оранжевый оттенок. Но здесь нет неба, нет туч, только плотная, тяжёлая тьма, давящая на меня, словно камень. Я всё ещё лежу на полу или, может быть, стою вертикально, прислонившись к стене. Я в ловушке, в вакууме уже несколько часов, дней, лет.
И ничего не происходит. Никто не приходит, чтобы поговорить или куда-нибудь отвести, даже для того, чтобы убить. Может это наказание, которое придумал для меня Дариан Джед Ли. Вечная темнота. Если только… если только я уже давно не умерла.
Почему я не подумала об этом раньше? После того, как мы проиграли нежити, они предупредили Ли. Без сомнения, он был доволен. Должно быть, он улыбался, когда деактивировал наши чипы. Я распалась в пыль, а это то, что от меня осталось. Но как это возможно? Если бы я была мертва, то меня не существовало бы, я была бы уничтожена.
«Надежда», — проносится у меня в голове. Может этого уничтожения не существует, может смерть — это не конец. Я вспоминаю Сая и его благоговейный взгляд на портрет бога над нашими головами. Возможно ли, что мы вовсе не умираем, когда умираем? Что то, что от меня осталось — это душа, отделённая от тела? Может быть дело в этом, а темнота ничто иное, как промежуточный мир, после которого ждёт нечто новое, лучшее. А крики, стоны и причитания, которые я теперь регулярно слышу… Возможно, они исходят от других таких же как я, которым просто нужно найти выход отсюда. Как и мне. К душе Сая. Там, где есть Сай, темноты не будет. Для меня он противоположность темноте.
— Сай? — шепчу я. — Ты где-то там?
Я напряженно прислушиваюсь. Сначала ничего не слышу, затем раздаётся сухой, злобный смех совсем рядом со мной.
Я быстро сажусь. Это наяву? Голос прозвучал так злорадно, что просто не мог принадлежать Саю. Но кое чему он поспособствовал: внезапно я осознаю, что сейчас делаю. Что за мысли мелькают у меня в голове. Полный абсурд.
Не теряй там внизу разум! Слышишь?
Это было предупреждение Скиннера. Он знал, что мне светит и что это со мной сделает — я действительно на грани того, чтобы сойти с ума.
Бог. Надежда. Жизнь после смерти, какая глупость!
Я заставляю себя прийти в себя. Первый значимый вопрос, который я должна задать себе сейчас: откуда донёсся смех? Ответ прост. Из моего перевозбужденного мозга, посмеявшегося надо мной. Который, возможно, спас меня от медленно надвигающегося безумия, начавшего овладевать мною.
Ладно, я должна использовать эту новую ясность ума. Я в комнате, в обычной камере. И я здесь, если мыслить трезво, скорее всего, не дольше, чем два или три дня. И я…