Купидон с топором
Шрифт:
— Дубль два? Вы что, реально думаете, что я вам поверю после того разговора?
— Это уже твое дело. Все, цыц, меня бесит твой голос. Сейчас буду говорить только я.
Спокойствие, только спокойствие, повторяю себе в очередной раз, слушая причитания бабки по поводу готовки. Фильтровать полученную информацию об Илье у меня не получалось. Говорила она такие вещи, о которых в принципе бессмысленно врать, даже если она лгунья века. Так, например, я узнала, о детстве Купидонова, о том, что он служил в армии, но больше всего София вещала о его жизни после развода, нахваливая какой он молодец и как справляется
— Я надеюсь, ты не такая как его раздвиногова.
— Кто?
— Бывшая его, шо ж ты такая тугодумка. Так, ладно, ставим торт в холодильник и принимаемся за настоящую еду.
— Ага.
Только приготовление обеда в самом разгаре прервалось звонком от родителей, после которого я самым настоящим образом сникла. Не знаю каким образом папа узнал, что я так и не добралась до коттеджа, но факт налицо. Ничего путного придумать не смогла, так и ляпнула, что я на ферме у своего парня. От слова «парень» мне самой стало смешно, а вот папе нет. Таким я его не помнила давно, и все, на что я сподобилась-это бросить трубку. Стыдно ли мне? Безусловно, да, только даже если я начну распаляться в объяснениях, меня не поймут. Так и бросила трубку под папины угрозы найти меня в ближайшие дни.
— Ты шо, думаешь, шо обед приготовится сам? — слышу позади себя голос Софии.
— Нет.
— Шо случилось, девонька, на тебе лица нет? — присаживаясь ко мне на кровать, обеспокоенно спрашивает бабка.
— Ничего. Кстати, забота и обеспокоенность вам не к лицу.
— Ну слава Богу, терпеть не могу притворяться хорошей. Сиди тут, у меня для тебя есть подарок.
Глава 33
Лучший подарок, это если ты отсюда уедешь, грымза. Благо вслух я этого не произнесла, у бабки не только отменное зрение, но и слух. Вскоре она вернулась ко мне в спальню и положила на кровать круглую подарочную коробку средних размеров.
— В общем дела обстоят хуже, чем я предполагала, и облазив весь дом и даже Люшин бумажник, я нигде не нашла защиты. Поэтому, отрывая от сердца, я дарю тебе эту коробку, — приоткрывает крышку, демонстрируя мне всевозможные упаковки презервативов. — Не благодари, можешь просто отдать деньги, — улыбается бабка. — Здесь есть всякие: с пупырышками, со вкусом клубники, тонкие сверхчувствительные. В общем на любой вкус. Не бойся, срок годности хороший. Шо ты так на меня смотришь, не нравится? — ну это просто трындец.
— Нравится, спасибо, — закрываю коробку, откладывая ее подальше. — И все же, извините за бестактный вопрос, но вам-то они зачем?
— А ты шо, думала в семьдесят пять уже не хочется? Смею тебя заверить, я еще пребываю в мире большого секса, но вам нужнее. Я-то только болячку могу подцепить, а вы еще и дите в придачу. Вам еще рано. Так, пойдем быстрее, там Люша с Мотей вернулись, а обеда еще нет, — хватает меня за руку своей морщинистой лапой и ведет к выходу.
— Постойте, София Андреевна, а когда вы планируете уехать отсюда?
— Ой, даже не знаю, лапонька, думала, что после дня рождения Люши.
— Да? — воодушевленно спрашиваю
— Да. Но это было до того, как я встретила тут тебя. А так как ты мне нравишься и я планирую закрепить ваш союз, гляди его женой станешь, стало быть мне надо тебя поднатаскать. Ну все, хватит балаболить, пойдем готовить.
— Ну да, пойдемте…
***
— Вкусный тортик, только тот, что ты пекла в прошлый раз был вкуснее и красивее, — облизывая ложку, робко поизносит Матвей.
— А это все потому что сегодня рецепт не мой, а твоей прабабушки Софии.
— Это потому что у тебя руки не бриллиантовые, — не оставляет без внимания наш разговор бабуся.
— Они у меня просто золотые.
— Мотя, сядь ровно, сколько раз тебе говорить-не сутулься. И ты, Аня, тоже. Будешь так сидеть, сиськи повиснут к тридцати.
— Хватит, бабушка! — резко произносит Илья.
— Ой, что я такого сказала?
— Ничего.
— То-то же, в дверь стучат, или тут все оглохли? Ладно, раз ты именинник, я сама встану.
— Ты помнишь, что я просил ничего не есть? — шепчет мне на ухо Илья.
— Помню, но есть-то хочется.
— Потерпи чуть-чуть, скоро все уйдут, и тебя ждет съедобный сюрприз.
— Скорее бы.
— Всем добрый вечер, — слышу позади себя молодой женский голос.
— Привет, Катя, — невесело произносит Матвей, утыкаясь в тарелку. Катя значит, ну-ну. А Купидонов тут как тут встает из-за стола.
— Я вам, наверное, помешала. Я вот пирог принесла.
Нехотя поворачиваюсь к ней, и с ужасом для себя осознаю, что Катя совершенно нормальная симпатичная женщина с хорошей фигурой. И бедра у нее совсем не как у сестры. Смотрю на Купидонова, который берет ее под локоть, выводя из гостиной, и меня начинает самым настоящим образом колбасить.
— Мотя, иди погуляй, взрослым надо поговорить.
— Вы еще не наговорились, София Андреевна?
— Иди, иди, Мотя, — подгоняет ребенка и наливает себе рюмку водки. — Я никогда не наговорюсь, девонька. Мало ли в следующей жизни я буду тараканом.
— И что?
— А то, что они не говорят, а только слушают. А я привыкла по-другому. Итак, дочь моя, Катя-это типичная Минето Вротоберучи.
— Хватит оскорблять людей, даже если они вам не нравятся! Это пошло!
— Да кто их оскорбляет? Я ж правду говорю, не переживай из-за Кати. С такими только… ну сама знаешь. Господи, я уже боюсь при тебе что-либо произнести, неженка, блин. Это она с виду такая хорошая, вот только спит и видит, как женить на себе моего внука, подумаешь, что старше его на несколько лет, да мальца поганца имеет. Но это все цветочки, я сама ее видела в мастерской с моим вторым внуком, вот как раз в роли Минеты. Так что не бери в рот… ой, в голову, она тебе не соперница.
— Спасибо за успокоение.
— Пожалуйста. Торт, кстати, невкусный, ты видать что-то в рецепте упустила.
— Конечно, сам рецепт.
— Так ладно, не кисни, подарок мой можешь использовать по назначению. За Мотей я прослежу, вечер проводите, как хотите. Но ты же понимаешь, что посуду моешь ты?
— Да я в этом и не сомневалась.
— Ну вот и отлично. Выше нос, девонька, — встает из-за стола и идет к лестнице. — Все будет тип-топ. Завтра пройдемся по грядочкам, — изыди!